— Стоило, — коротко ответил император и поднялся. — Не провожай, лучше потрать время, чтобы снять наконец эту защиту.
Он величественно покинул комнату, а затем и дом своего кузена, оставив в моей душе трепет, рожденный его появлением.
Стих гул захлопнувшейся двери, а мы так и не обменялись ни единым словом. Я приходила в себя, а Зверь… Он просто сидел, молчал и гладил мои волосы. Ладонь поднималась вверх, подхватывала густую прядь и сжималась в кулак, медленно скользила вниз, потом снова вверх, пальцы распрямлялись и проходили сквозь волосы, разделяя их ровными бороздками, затем опять вверх.
— О какой защите он говорил? — не выдержала я этой тишины.
Его взгляд медленно сфокусировался на моем лице, затем скользнул ниже, к губам, и Кериас ответил:
— О той, что внутри дома. — Он указал рукой в сторону, точно демонстрируя, вон же она — защита, и улыбнулся, вымолвив: — Как странно.
— Что странно? — Я попыталась слезть с его колен, но ощутила ту самую невидимую ленту, которая крепко привязала меня к нему. — Отпустите, больше нет надобности держать.
Его улыбка стала дразнящей, навевая мысли о чем-то тягучем, сладком, и снова вспомнился шоколад.
— Что это первое, о чем ты спросила, — о защите. И так всегда, Мышка. Молчишь, думаешь о своем, не досаждаешь пустой болтовней и не смотришь на императора, который смотрит на тебя. Ты странная.
— Я странная?!
— Беда красивой женщины в чем, Мышка?
Он меня с ума сведет своей манерой разговора.
— В ней самой, — ответил дознаватель. — Со скромной неприметной библиотекаршей другие мужчины не хотят сделать вот этого.
Резкий рывок, и я уже лежу на столе, а сыщик нависает надо мной.
И слова не успела вымолвить, как он остервенело впился в мои губы бешеным, жадным, почти грубым поцелуем.
Я задыхалась, упиралась ладонями в его грудь, ногти впивались в широкие плечи, пальцы соскальзывали с напряженных мышц, путались в распущенных черных волосах, и оттолкнуть не выходило.
Сумасшедший, совершенно сумасшедший — и поцелуй, и он сам!
Освободил он меня так же неожиданно, отстранился, облокотился ладонями о столешницу, тяжело дыша и опустив голову.
— Если вы повторите такое… — Сложно было говорить, отдышаться не получалось, а досказать мысль не вышло — горячая ладонь накрыла мой рот и заставила замолчать.
— Как я и думал, — произнес Кериас, пристально посмотрев на мою правую руку, а на губах появилась невеселая усмешка. — Феникс, Мышка. — Он очертил костяшками пальцев мое плечо.
Я столкнула его ладонь, закрывшую рот, и села на столе. Одернула подол платья и пригладила волосы, только после этого попыталась рассмотреть плечо, на котором золотистой канвой проступал неприметный рисунок.