Восприятие территориальной проблемы японцами, живущими вне Хоккайдо, было еще более сложным. В ответ на одну из петиций, поданных представителями местного ирредентистского движения, чиновник Министерства внутренних дел, посетивший Хоккайдо в 1946 году, выразил крайнее удивление, узнав о существовании «каких-то островов» вблизи Немуро, каковые – очевидно, из военных соображений – отсутствовали на его карте Хоккайдо (цит. по: Kuroiwa 2007: 56). В свете той почти ничтожной роли, какую играли острова в довоенном представлении японцев о своей родине, неудивительно, что вплоть до середины 1950-х годов широкая публика почти не проявляла интереса к островам, а восприятие территориального спора с Советским Союзом не отличалось единством. Например, в начале 1953 года журнал «Советские исследования» (Soren Kenkyu) провел опрос, в ходе которого около двенадцати дипломатов и ученых, область исследований которых имела какое-то отношение к Советскому Союзу, рассуждали о возможных переменах в двусторонних отношениях в случае смерти Сталина. Имея в виду центральную роль территориального спора в сегодняшних двусторонних отношениях, естественно было ожидать, что она станет одной из главных тем наводящих вопросов, предложенных респондентам. Однако на деле ни один из предложенных вопросов не затрагивал территориального спора (Soren Kenkyu 1953: 2–15). В похожем опросе, проведенном годом позже, то есть уже после смерти Сталина, фигурировал отдельный вопрос о том, «какие требования должна предъявить Кремлю Япония». Среди респондентов фигурировали уже не только ученые и аналитики, но также члены парламента и чиновники. Интересно отметить, что большинство опрошенных потребовали репатриации японских военнопленных, интернированных в СССР, тогда как о возвращении спорных территорий упомянули менее 20 % респондентов. Также заслуживает внимания тот факт, что требовавшие возврата «территорий» определяли их самым разным образом: возвращению подлежали «Тисима» и «архипелаг Тисима», «Тисима и Карафуто (Сахалин)», «Южный Карафуто с архипелагом Тисима», «Хабомаи и Шикотан»[30] (Soren Kenkyu 1954: 2–16). Учитывая, что такие ответы давали эксперты – представители политического мейнстрима (большинство из которых в целом критически относились к СССР), становится очевидным, что понимание территориального вопроса и оценка реального размера спорных территорий были достаточно смутными даже среди экспертов по двусторонним отношениям.
С точки зрения широкой публики, даже накануне первого раунда двусторонних переговоров в 1955 году более 50 % участников социологического опроса заявили, что Японии не следует предъявлять СССР никаких специальных требований при разработке мирного договора. Через несколько месяцев, в ноябре 1955 года, у 40 % опрошенных не было определенного мнения относительно того, стоит ли Японии требовать возвращения всех четырех островов или нужно согласиться на два (опросы «Асахи Симбун» цит. у: Mendel [1961] 1971: 203–209). Учитывая, что этот последний опрос проводился уже после первого раунда переговоров, широко освещавшегося в местной прессе, можно с уверенностью сказать, что даже на тот момент японское общество не проявляло особого интереса к спору или же не имело ясного понимания его предмета.