К нам подбежала Лиза, которая, вцепившись в свитер Кирилла, настойчиво попросила, подпрыгивая от нетерпения:
– А меня? Я тоже хочу на руки, папа. Почему маме можно, а мне нельзя?
Кирилл хмыкнул и, повинуясь моей молчаливой просьбе, опустил меня на пол, напоследок нежно поцеловав, а потом подхватил Лисенка на руки, громко, смачно тоже поцеловал ее в щеку с симпатичной ямочкой и спросил с хитринкой:
– Лисенок, знаешь, как я тебя люблю? – Девочка с сияющими от восторга зелеными глазами покачала головой. Кирилл неожиданно подбросил ее вверх с криком: – Вот как сильно! – И поймал.
– Еще, еще, папа! – И снова взлет и падение в сильные надежные руки с громким, счастливым детским смехом. А я удивилась, насколько же сильны полиморфы, если вот так легко подбрасывают довольно тяжелую восьмилетнюю девочку. Учитывая, что оборотни тяжелее, чем представители других рас.
Олег с восторгом и с завистью в глазах наблюдал за Лизой, потом с надеждой посмотрел на Павла, тот хмыкнул и, приподняв руки ладонями верх, со смехом покачал головой:
– Не-е-е, Олег, ты что? Хочешь, чтобы у меня грыжа образовалась? Ты же лось здоровый, чтобы как Лизка летать. Мало ли, а то мы Кирюхам потолок твоей головой проломим…
Я расхохоталась, услышав как Пашка назвал нас с Киром. Потом с глубоким чувством посмотрела на своего любимого мужчину и дочь. Полеты прекратились, и сейчас Кир тискал Лисенка, доводя ее щекоткой до икоты, но при этом одарил меня очень многообещающей улыбкой. За всеми этими шутками и смехом я совсем забыла о проснувшемся предчувствии.
Уже выходя из дома, Кирилл подхватил со стола в подсобке веревку и, продев ее в шлевки моих штанов вместо ремня, завязал мудреным узлом. На мой вопросительно-недоуменный взгляд бесстрастно ответил:
– Кроме меня вряд ли кто развяжет… – затем за эту веревку воткнул магпистолет облегченной модификации со словами: – Береженого Триединый бережет.
* * *
Снова до боли знакомый магазин «Детский мир» с многочисленными отделами на нескольких этажах. Здание опять неприятно поразило гулкой тревожной пустотой, а еще крупинками мелкого снега, кружившими на сквозняке по мраморным плиткам пола. Кое-где возле стен скапливались небольшие сугробики, и от этого гнетущее чувство безысходности все сильнее давило на психику. Раньше здесь было тепло и весело, сейчас – холодно, сумрачно и тоскливо, несмотря на столь радостный повод для нашего появления здесь.
Отыскав возле входа красочно раскрашенную тележку, кажется, оставленную еще нами с Лизой, мы отправились за нужными вещами. По дороге нашли еще одну, потом еще и, гулко ступая по плитке тяжелой зимней обувью, начали обход отделов. Нашли детские кроватки, и мужчины, подчиняясь нашим указаниям, понесли сразу несколько уже даже собранных вниз к грузовику, на котором мы приехали. Зинаида, когда мы оставляли у нее наших детей, тоже попросила кроватку ей привезти. Поэтому сейчас мы сразу пять штук загрузили в машину. Как сказал Кирилл, улыбаясь, мало ли что…