То же самое произошло с постельными принадлежностями и еще множеством вещей, согласно нашему с Лидой списку. Очень скоро мы забыли обо всех тревогах, зайдя в отдел одежды для новорожденных. Со смехом и умилением сгребали все, что видели. Наконец мы запаслись всем, чем хотели и даже больше, и отправились вниз.
Остались игрушки. Я пообещала Лизе парочку новых, Паша с Лидой хотели взять Олегу книги. Еще накануне мальчик просил «что-нибудь интересное да разных игр, чтобы не скучно было долгими зимними вечерами». Поэтому мы дружно направились к отделу на первом этаже. Все это время мужчины не спускали с нас глаз. Пока мы ехали сюда по пустынным улицам города, Кирилл как бы между делом предупредил остальных о моем предчувствии. А ведь даже я о нем забыла, но мой сур все помнил и ничего не упускал из виду.
Мы зашли в отдел, и тут мужчины как по команде насторожились. Шорох в углу – и Павел мгновенно обеих затолкнул в угол и закрыл своим телом. Кирилл и Руслан скользнули в сторону темного закутка, скрытого полками с игрушками. В этот момент в мой чувствительный нос ударил запах мочи, протухшей кислой еды и немытых тел.
Кирилл с Русланом преодолели преграду и уставились на что-то, пока нам троим неведомое. Лис присвистнул, расслабившись. Это стало для нас сигналом: что бы там ни оказалось, угрозы нет. Втроем подошли к Кириллу и Руслану, выглядывая из-за них и чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы.
Нам предстала жалкая картина: в темном закутке, заваленном одеялами и засаленными грязными подушками, среди картонок, банок и упаковок от еды, прижавшись к стенке, сидели три хавшика. Пацаненок лет десяти, худой и бледный, вылез вперед, угрожающе шипя. За ним спрятались малыш лет шести и взрослый парень на вид лет двадцати.
Но мое удивление такой расстановкой сил сменилось невольным осознанием, почему здоровый парень прячется за ребенка в два раза младше себя. В младенческом взгляде взрослого хавшика смешались детская невинность и непосредственность, страх перед миром и чужаками и искреннее непонимание происходящего вокруг. Я уже поняла: этот хавшик потерял память, видела подобное по телевизору после первой волны эпидемии. Тогда было жутко смотреть на такой пустой, не сформированный опытом и развитой личностью взгляд у взрослого человека. Именно этот взгляд мучил меня в кошмарах, когда я боролась с болезнью и страшилась больше всего на свете обрести похожий.
В нос с новой силой ударил неприятный запах. Я выскользнула из-за спин своих друзей и, применив бытовую магию, вычистила и это место, и одежду, по сути, троих детей. Лида тоже подвинулась ближе, участливо спросив: