34. ИНТЕРЬЕР: ВНОВЬ ЭНДЖИ И СОБРАВШИЕСЯ ОСТРОВИТЯНЕ. РАННИЙ ВЕЧЕР.
ЭНДЖИ. Он сказал, что вернет меня назад. Назад сквозь время и сквозь бурю. Он позволит мне жить, чтобы я сказала вам… сказала всем, что мы должны отдать то, что ему нужно, когда он придет сюда этим вечером.
РОББИ. Если у нас есть то, что нужно этому Лигоне, почему он просто не может это забрать?
ЭНДЖИ. Думаю, что не может. Думаю, мы должны ему это отдать. (Пауза.) Он велел передать вам, что попросит только один раз. Он спросил меня, помню ли я Роанок и Кроатон, и повторил, что попросит только один раз. И я ответила «да». Потому что знала, если скажу «нет» или попрошу объяснить, он сбросит меня так же, как сбросил Джорджа. Просто знала. Потом мы перестали подниматься. Перевернулись в воздухе, отчего мой желудок подскочил до самого горла, как на ярмарочном аттракционе… и, наверное, я вновь потеряла сознание. А может, он что-то сделал со мной. Не знаю. Очнувшись, я осознала, что бреду по снегу… в белой мгле… услышала гудок… подумала: «Маяк все-таки не рухнул, раз я слышу гудок». Попыталась идти на звук… увидела, как кто-то надвигается на меня из снега… подумала, что это он… снова он, чтобы вновь утащить меня в вышину… попыталась бежать… но это был ты, Джек. Это был ты.
Она кладет голову ему на плечо, совершенно обессиленная. Повисает тишина. Потом…
ДЖИЛЛ РОБИШО (пронзительно). Почему мы? Почему мы?
Вновь несколько секунд тишины. Потом…
ТАВИЯ ГОДСО. Может, потому что он знает: мы умеем хранить секреты.
35. ИНТЕРЬЕР: ПОДВАЛ, ДЕТСКАЯ ИГРОВАЯ ЗОНА. РАННИЙ ВЕЧЕР.
ДЕТИ (поют). Я маленький чайник, круглая штучка…
КЭТ УИТЕРС по-прежнему стоит в центре круга, заложив страницу «Щеночка». Мы видим, что она напугана, но старается скрыть это от детей. МЕЛИНДА и ДЖОАННА стоят на лестнице. Теперь к ним присоединился ДЖЕК ФРИМАН. Он в уличной одежде, держит игры и пазлы, которые они с МАЙКОМ привезли из «Сказочного народца».
КЭТ. Если вы хотите петь, детки, может, мы споем что-то еще? «Лондонский мост», или «Фермера в долине», или…
Она сдается. Они не слушают. Их словно вообще здесь нет. Нормальные, счастливые дети вдруг стали пугающе бесчувственными.
ДЕТИ (поют). Вот он, мой носик, а вот моя ручка. Я пар выпускаю, когда закиплю. Скорей наклоните…
На слове «наклоните» они замолкают, все одновременно, резко, как щелчок парикмахерских ножниц, и теперь просто стоят вокруг КЭТ.
КИРК. Я привез вам игры и… Что? Что происходит?
36. ИНТЕРЬЕР: КЭТ И ДЕТИ, БОЛЕЕ КРУПНЫМ ПЛАНОМ. РАННИЙ ВЕЧЕР.
Да, это действительно пугает. КЭТ переводит взгляд с одного детского лица на другое и не видит обычной детской жизнерадостности. Она исчезла. Дети напоминают загипнотизированных сектантов. Глаза – как большие нули. Они просто стоят, ничего не воспринимая.