.
По вечерам, после спектакля, Фаина вспоминала Таганрог, а Павла Леонтьевна — Петербург. От печальных воспоминаний на глаза сами собой наворачивались слезы. Однажды Фаина спросила Павлу Леонтьевну о том, почему она не хочет вернуться в Петроград (Вульф на самом деле никогда не изъявляла такого желания).
— Не хочу видеть Александринского театра, не хочу ходить по тем же улицам, по которым когда-то ходила, — ответила Павла Леонтьевна. — Сцена театра и улицы усыпаны осколками разбитых надежд… Не хочу.
Прощаясь, главный врач санатория пригласил труппу приехать следующим летом. Актеры охотно приняли предложение, обменялись адресами и договорились списаться по весне.
Разъезжались в разные стороны, кто куда. Раневская и Вульф уехали в Баку. Поехали через Москву, чтобы проведать Ирину. Вместе с ними ехал и Павел Рудин, у которого в Москве жил сын Георгий. Георгий только что окончил ВХУТЕМАС[32], и Павел Анатольевич хотел обсудить с ним планы на будущее. У него была мечта работать вместе с сыном. Павла Леонтьевна советовала отпустить Георгия в "свободный полет".
— Я бы ни за что не согласилась играть на одной сцене с Ириной, — говорила она. — Можно и нужно помочь советом, наставлением, но служить в одном театре — это чересчур. Присутствие родителей рядом сковывает. Родители не могут дать беспристрастную оценку, вдобавок то, что сын служит в том же театре, где режиссером его отец, непременно даст повод для сплетен и кляуз.
— Что ж нам, теперь всю жизнь порознь жить, как чужим? — хмурился Рудин. — Мы четырнадцать лет так прожили, хочется теперь уж вместе… И почему — кляузы? Георгий — художник, ролей ему не играть, а все кляузы случаются из-за ролей…
Фаина слушала и думала — а правильно ли поступает она, таскаясь за Павлой Леонтьевной, как иголка за ниткой? Не сдерживает ли присутствие Павлы Леонтьевны ее развития? Хорошо, конечно, когда рядом есть такая мудрая советчица, но, с другой стороны, Фаина привыкла чуть что, так сразу же обращаться к Павле Леонтьевне за советом. А надо бы самой, самой, без поддержки… Взрослая уже, не девочка…
Думала так, и пугалась. Как можно расстаться с Павлой Леонтьевной? Как такая мысль вообще могла прийти ей в голову? Это же единственный родной ей человек! Что за глупости приходят на ум? Рудин прав, нельзя всю жизнь жить порознь с родным сыном. И Павла Леонтьевна тоже права. Каждый по-своему прав…
Вывод напрашивался сам собой. Надо жить в городе, где есть несколько театров, и служить в разных. Тогда и волки будут сыты, и овцы целы.
От таких мыслей Москва становилась еще желаннее. Но пока что наших неразлучных актрис ждал Баку.