Даже неискушенный читатель легко мог бы понять, что все эти рассуждения понадобились агенту-мемуаристу лишь для того, чтобы оправдать преступления сотен таких же, как сам он, Капке, головорезов, из которых гестапо сделало людей-автоматов, наемных убийц и профессиональных палачей. Но в писаниях этого гестаповца было и другое: он пытался окружить себя и подобных себе подонков ореолом жертвенности и мужества. Листая страницы «мемуаров», Алексей Петрович испытывал все более неотступное желание поскорее вымыть руки. Вот каким «героем», оказывается, был этот Капке: он проповедовал законы «Феме» - жестокого средневекового суда, восстановленного гитлеровцами и опирающегося на многочисленную армию тайных убийц, Шпион признавался, что, опасаясь быть разоблаченным, он должен был «убрать с дороги», согласно законам «Феме», любого свидетеля, даже если бы это были женщины и дети. «Должен был» или убирал? Впрочем, гадать об этом не приходилось. Не случайно он с похвалой отзывался о неких Данке, фрау Кларенс и Моринсе, которые ревностно исполняли этот суд «Феме» на оккупированной территории Украины в 1941-1943 годах.
Фамилия или кличка Моринс дважды мелькала на страницах книжки. Этот самый Моринс, по свидетельству Капке, и доставил гитлеровским генералам совершенно секретные штабные документы из урочища Шумейково - приказ об отходе на новые рубежи и план контрнаступления наших войск.
Павленко задумался. Моринс… Моринс… Где, когда он слышал эту фамилию? Неужели память обманывала?
Он взглянул на часы: половина первого ночи. Рука сама потянулась к трубке телефона. Однако удобно ли беспокоить секретаря обкома в столь поздний час? Он колебался минуту, потом снял трубку и набрал номер. Знакомый голос откликнулся почти тотчас: Павленко понял, что секретарь еще не ложился.
- Ну, что вы, право, какое тут беспокойство? - с чуточку уловимой улыбкой ответил секретарь. - Ведь вы беспокоите не только меня, но и себя!
- Я очень заинтересовался одной подробностью, - сказал Павленко. - Не можете ли вы вспомнить, кто именно сжег штабные документы в урочище Шумейково и кто присутствовал при этом?
- А, понимаю! - заговорил Гаенко оживленно. - Значит, вы прочитали книжицу этого Капке? Вполне понятно, что у вас возник такой вопрос… Между прочим, он возникал и у меня, и я старался восстановить в памяти каждую подробность тех трагических минут. Думаю, мне удалось это. Да все эти подробности и не забывались. В жизни бывают минуты, которых нельзя забыть… Могу вам сказать совершенно точно: при сожжении документов присутствовали: генерал Карпенко, начальник штаба Седой, его помощник Михеев, шофер генерала, я и еще какой-то младший сержант, раненный и подобранный нами в дороге… Все эти люди погибли в последнем бою.