— Чего вы тут стоите? — заорал на нас отец. — Ступайте, приведите ко мне коня!
Я не представлял, как нам быть. Мы втроем продолжали стоять у железной дороги, не двигаясь с места. Сгущались сумерки.
На следующий день вечером отец привел на железную дорогу коня. Тот упирался, не желая приближаться к путям. Сестра хлестала его по крупу и понукала, давая понять, что отступать некуда. Папа остановил коня, затем стал обходить его и осматривать. Он как будто прикидывал, сможет ли взобраться верхом, и явно колебался. Поезд прибыл по расписанию. Жуткий грохот страшно напугал животное. Прежде чем состав поравнялся с ними, скакуна словно ветром сдуло с насыпи — лишь копыта засверкали.
— Да разве это конь? Прямо-таки мышка! — разочаровался отец. — И зачем твоя мать кормит эту мышь?
Сестра бросилась вдогонку за удравшим конем. Тот вбежал в заброшенную усадьбу. Помнится мне, в ней когда-то жил помещик Пан Четвертый, но потом там поселили дюжину семей. Теперь же дом стоял полуразрушенный, будто пережил землетрясение.
Отец продолжал ругаться, изливая негодование и сожаление. Следующего поезда предстояло ждать целые сутки, а это для него было равносильно году.
Вдруг по путям к нам подошла какая-то женщина. Я еле узнал ее.
— Мэр! — она учтиво поприветствовала отца.
Отец в недоумении уставился на нее.
— Я — Гуйфан, — представилась она.
Внезапно лицо моего родителя просияло. Он хлопнул себя по лысой голове и сказал:
— Вспомнил! В тот год, когда я уезжал из Хуайчжуана, ты вышла замуж за местного и приехала сюда. Где ты сейчас живешь?
Гуйфан ответила:
— Сначала я жила в доме помещика Пана Четвертого, а несколько лет назад переселилась в новый дом в Дукоу.
— Очень хорошо! — похвалил отец.
— Цзэсю просила меня подыскать вашей дочери жениха. У меня есть один на примете. Очень даже подходит ей, — сказала Гуйфан. — Я пришла поделиться с Цзэсю этой новостью.
Цзэсю — это моя мать. Отец сказал:
— Что ж, здорово!
Пока они беседовали, со стороны дома Пана Четвертого донесся грохот — как будто там рухнула стена.
Затем из дыры в заборе выскочил конь и поскакал в сторону нашего дома.
Гуйфан продолжала:
— Мэр, тогда я уж не пойду к Цзэсю. Решим на том, что завтра приведу к вам жениха, чтоб вы посмотрели на него. Если придется по нраву, есть предложение в конце месяца свадьбу сыграть.
Отец ответил:
— Отлично!
Гуйфан все с тем же почтительным видом развернулась, перешла железную дорогу и скрылась за ней.
Забеспокоившись о сестре, я побежал к ней. Она лежала, придавленная рухнувшей на нее стеной, из-под которой выглядывали только ее белые ноги. Прибежала плачущая мать и с остервенением бросилась разгребать завал. Она хотела было позвать людей, но ее призывы о помощи лишь одиноким эхом гуляли по пустому дому.