— Нет надобности так много думать, и незачем копать так глубоко, — ответил Цю Шэн. — Если ты не спустишься с гор, не съездишь в город, то не сможешь понять того, что здесь происходит. В горах есть лишь облака и туманы, обволакивающие и скрывающие все, а в городе — еще и светофоры.
Чунья смотрела перед собой: облако тумана размером с ватное одеяло обнимало небольшую гору прямо посередине, она казалась и красной, и белой, в белом проглядывал красный, а в красном мелькал белый. Чунья знала, что солнце взошло, но в этот момент она не могла понять, где именно оно находится.
Чунья вспомнила вчерашний, поистине причудливый, сон. Пятнистая олениха бешено мчалась по горной дорожке до тех пор, пока не запыхалась, она еще не знала, что она ищет. И вот, когда она уже не могла двигаться, она остановилась, чтобы отдохнуть, вдруг из-под копыт ее поднялся туман, и каждая струйка, каждый кусочек, каждый клубок тумана норовил окутать ее ноги. Туман преследовал олениху, она не понимала, куда ей деваться, и скакала наобум, но путь ей преградил густой туман, плотный настолько, что накрыл ее глаза пеленой. Он, казалось, имел какой-то резкий запах, из глаз оленихи покатились слезы. Уголком сознания Чунья понимала, что видит сон, и понимала, что несчастная пятнистая олениха плачет, и знала почему. В этот момент неожиданно раздался раскат грома и разорвал туманную завесу. Затравленное животное резко рвануло прочь…
Чунья вздрогнула, проснулась и, потерев уголки глаз, обнаружила в них слезы. Девушка поняла мысли той пятнистой оленихи и, обратившись к Цю Шэну, произнесла: «Хорошо, я спущусь с гор. Я хочу спуститься вниз, чтобы посмотреть на светофоры».
Для поездки в город Чунья выбрала поздние сумерки. Автомобиль Цю Шэна еще не достиг середины склона, как над Линшанью взошла яркая луна и появились редкие звезды. В это время горы были наполнены песнями цикад и стрекотом насекомых, ясный свет луны стелился по пикам горного хребта, полупрозрачный туман, смутный и зыбкий, поднимался с горных вершин и, подобно призраку, безмолвно расплывался во всех направлениях.
Тело девушки тоже, подобно туману, словно парило, а голова становилась все более тяжелой, она никогда не испытывала ничего подобного. В душе ее промелькнули еле ощутимый испуг и едва различимое сомнение.
Автомобиль петлял по обрывистой трассе. Деревья у края дороги, согнувшись, опустив верхушки, робко тянули ветки к горному серпантину, те, что посмелее, ударяли по лобовому стеклу, стремительный корпус автомобиля без колебаний откидывал ветви в стороны. Ущелье было заполнено туманом так, что невозможно было разглядеть отвесные скалы и крутые обрывы по сторонам, и только большая гора, возвышавшаяся напротив, казалась ниже обычного.