На берегу, куда дети сбежали по едва заметной тропинке, лежала кружевная зеленоватая тень ивы. Сквозь неглубокую воду было видно, как колеблются на дне тонкие длинные водоросли, как серебрятся пузырьки воздуха на позеленевшем от плесени камне.
У противоположного берега отражалась в воде высокая серая стена помещичьей крепости. Сторожевая башня с тонким шпилем, с загнутыми вверх концами крыши напоминала голову древнего воина-исполина.
Цзун-Цзунгу на мгновение стало грустно. Припомнилось, как ходили они с матерью на речку стирать, припомнились отец и маленький брат.
- Ой, Цзун-Цзунгу! - радостно крикнул Ла Су. - Какой кузнечик!
Через минуту дети ловили кузнечика.
Потом играли: Ла Су был помещиком, а Цзун-Цзунгу - паланкинщиком. Она носила мальчика на руках и приговаривала:
- Вот это - маковое поле, а это рис!
Ягу должен был изображать охрану. Старому псу хотелось поспать, но дети звали его, и Ягу, опустив голову, покорно ходил следом за ними.
Потом играли в батраков. Цзун-Цзунгу строгим, серьёзным голосом учила Ла Су:
- Будь внимательным, когда будешь перебирать рис! Нужно, чтобы ни соринки, ни песчинки в отобранном рисе не было! Понимаешь?
Потом дети просто бегали вдвоём, а старый Ягу догонял их.
Цзун-Цзунгу вновь была ребёнком, щебетала, прыгала, маленькая, худенькая. Всё, что происходило в Далёкой Меже, отошло куда-то далеко, чужое, хмурое…
Ни Цзун-Цзунгу, ни Ла Су не слышали даже колокольного звона в деревне, известившего крестьян о новом, непредвиденном, негаданном горе!
Неожиданно Ягу зарычал: по дорожке вдоль берега к детям приближались люди.
Цзун-Цзунгу остановилась, затихла. Людей было трое. За ними ехала тележка, запряжённая мулом.
- Хоа, ребятки, - добродушно поздоровался тот, кто шёл впереди.
Цзун-Цзунгу посмотрела на него и ахнула: перед ней стоял Гао, сын разносчика Яня, друг её брата Тун Ю! Учёный Гао в своей синей рубашке, в белой безрукавке.
Цзун-Цзунгу так растерялась, что не могла слова сказать, не могла пошевелиться. Не моргая, смотрела она на Гао.
В то же мгновение и Гао узнал девочку:
- Хоа! Это ты, Цзун-Цзунгу?! - вскрикнул он и, быстро наклонившись к девочке, подхватил её, лёгонькую, как перышко, в свои крепкие руки.
Цзун-Цзунгу увидела близко-близко смуглое славное лицо Гао, отсвет солнца в тёмных его зрачках. Гао смотрел на неё пытливо и радостно.
Цзун-Цзунгу крепко, будто брата, обняла Гао за шею.
- Кто эти дети, Гао? - спрашивали товарищи.
- Да вот, - проговорил Гао, опуская девочку на землю, - дочка нашего крестьянина Чжан Го-туна. Продали её сюда. Помещик Чен продал. Вот сейчас она нам и поможет. Поможешь, Цзун-Цзунгу? Беги быстрей и найди Цоя… - Гао прислушался, - в Далёкой Меже звонили колокола. - Что это значит? - вслух подумал он и повторил: - Беги, Цзун-Цзунгу, к Цою! Поскорее!