— Кто это сказал? Кто говорит один за всех? Пусть назовет свое имя!
Но ему никто не ответил.
— Тот, кто говорил за всех, пусть назовет свое имя, — настоял солдат.
— Мое имя Максимилиан фон Шлоссер. Я говорю, что никто не обнажит меча кроме Тиллера, это будет поединок.
— Хорошо, я принимаю ваш вызов, фон Тиллер, — произнес солдат и крикнул во двор: — Откройте ворота графу и его друзьям.
— Вы с ума сошли? — Прошептал Томас. — Они вас убьют.
— Успокойтесь, — сухо ответил Волков и начал спускаться во двор.
Там, внизу, у лестницы, его за руку поймала госпожа, зашептала испуганно:
— Не открывайте ворота, прошу вас.
— Не волнуйтесь, идите в свои покои, они вас не тронут.
— Я знаю, но они убьют вас.
— Они дали слово, они рыцари.
— Они пьяные юнцы.
— Не волнуйтесь.
— Они все с детства упражняются с оружием.
— Они упражняются с оружием, а я им воевал.
Он поглядел ей в лицо. Было темно, но на женском лице даже в полутьме читалась тревога.
— Идите к себе, всё будет хорошо. — Он погладил её по волосам.
— Я никуда не пойду, — заупрямилась она.
— Тогда спрячьтесь, чтобы они вас не увидели.
— Хорошо.
Во двор замка въехало девять всадников, все они были молоды, в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Дворня с факелами и лампами стояла ни жива, ни мертва. Солдат ждал их молча, стоял, уперев руки в бока. Сзади него стоял Ёган с арбалетом, Томас с алебардой и два воина, стражи замка. Один из юнцов подъехал к ним и крикнул:
— Это вы коннетабль Рютте?
— Я, — ответил Волков. — А вы, как я полагаю, фон Тиллер?
— Да, я, — чуть заносчиво ответил мальчишка.
— Значит, будем драться?
— Для этого мы здесь. Эй, как вас там, Вильгов или Фольгов, — крикнул один из приехавших юнцов, — а вы рыцарь?
— Нет, — ответил Волков, — я воинского сословья, но из горожан.
— А-а, ясно, ваш папаша бюргер-пузан булочник-пивовар. Теперь нам ясно, что значит «честный поединок» по бюргерски.
— А что вам не нравится? — Спросил солдат.
— А то, что на вас бригантина, а на Тиллере шелк.
— Мой отец был шкипер, а не пивовар, а насчет бригантины не волнуйтесь, вашего Тиллера я обещаю не резать ни в грудь, ни в руки.
— Обещаете? — Задорно крикнул кто-то из юнцов. — Господа, слышали? Он обещает!
— Обещаю, — подтвердил солдат.
— Господа, — продолжал юнец, — давайте уважим коннетабля и сделаем вид, что слово бюргер чего-то стоит.
Юнцы засмеялись.
— Хорошо, мы вам поверим, бюргер-коннетабль.
Фон Тиллер спрыгнул с коня, вытащил меч. Люди разошлись, образовали круг. Челядь уже успокоилась, им было уже не страшно, даже интересно. Ещё бы, нечасто им, простолюдинам, показывали, чем господа отличаются от черного люда. По нескольким движениям, Волков сразу понял, что фон Тиллер не прост и знаком с фехтовальными приемами. Скорее всего, он лучший фехтовальщик из них. Солдат достал меч, размял кисть. Как всё это он не любил, кто б мог знать. Ему это давно осточертело. Шелест и свист точеной стали, разминки, волнение перед схваткой. Он мечтал обо всем этом забыть.