— Да почем же мне знать, где он? — Развел руки Авенир. — Да и не друг он мне, так, знакомый.
— Знакомый, говоришь? А сегодня ты его видел?
— Видел.
— Говорил с ним?
— Говорил.
— И давно это было?
— А часов у меня нет, откуда у меня часы? Почем мне знать?
— Часов значит, нет, — произнес Волков и подошел к Авениру. Подошел, левой рукой приобнял чуть ошалевшего трактирщика за талию, а правой похлопал его по животу.
О, какое удовольствие получил Волков. Когда под ветхой тканью рубахи на животе трактирщика он нащупал стопку бумаг.
— А это что у тебя такое, друг Авенир?
Трактирщик перестал дышать, остекленел, косился на солдата как испуганный конь и молчал.
— Да что же там у тебя? Давай-ка посмотрим.
Волков одним пальцем, одним движением, разорвал ветхую рубаху от ворота до пупа, запустил руку под исподнее и извлек оттуда кипу бумаг. Не поленился, проверил, не осталось ли там еще. Не осталось. Тогда он по-хозяйски сел на кровать и жестом подозвал одного из стражников с факелом. Стал читать. Прочитав первую бумагу посмотрел на Авенира широко улыбаясь и спросил:
— Авенир, Авенир, а знаешь ли ты, что здесь написано?
Тот молчал, стоял чуть покачиваясь.
— А ну да, — вспомнил Волков, — ты же нашего письменного языка не разумеешь. Ты ж только на своём пишешь — читаешь.
Авенир продолжал коситься на него, молчал да сжимал свечу. А Волков продолжил читать бумаги. Он читал, стражники и сержант ждали. Дети и баба трактирщика со страхом таращились на них. А Авенир стоял, покачиваясь не жив, ни мёртв. Дышал едва. А солдат дочитав последнюю бумагу встал и заговорил с трактирщиком помахивая перед носом того кипой бума:
— А скажи ка Авенир, за сколько ты это купил у Соллона?
Трактирщик продолжал молчать.
— А ты богатый человек, Авенир, раз можешь позволить себе покупку таких дорогих бумаг. А говорил денег у тебя нет, у родственников хотел занимать.
Трактирщик таращился на него стеклянными глазами, едва дышал.
Волков подошел ближе и заговорил трактирщику прямо в ухо:
— А скажи ка Авенир, ты вместе с Соллоном, обворовывал барона? А?
— Я… я ни кого не обворовывал, клянусь детьми. — Наконец произнёс трактирщик.
— Не обворовывал? А откуда у тебя эти бумаги? Вот смотри, расписка барона на двадцать шесть талеров, предъявитель Соллон, ладно эту опускаем, а вот на сорок один талер, она на предъявителя, вот на шестнадцать, опять на предъявителя, — Волков совал одну бумагу за другой под нос трактирщика, — вот на восемь, опять на предъявителя, вот на двадцать два, опять на предъявителя. Вот ещё. И ещё, все на предъявителя. Всего на сто шестьдесят один талер! Огромные деньги, Авенир бен Азар. Барон то наш — твой вечный должник, получается. А вот ещё одна любопытная бумага, — солдат сунул бумагу под нос трактирщика, — знаешь, что тут написано? Да откуда, ты ж нашего письма не разумеешь. А я тебе скажу, что это! Это, Авенир, доверенность на продажу «каменного дома, в два этажа, что стоит в селении Рютте, напротив церкви», — прочитал солдат, — как же ты такие бумаги покупаешь не умеючи читать, а? Кстати, а сколь такой дом стоит, Авенир?