— Они и ночью караулят подъёмы? — поинтересовался мальчик.
— А как же. Что у вас? — обратился он к прибывшему.
Члены ордена расступились и пропустили разукрашенного в золото дельца.
— Я пожалуюсь начальству! Их выпорят! Меня заставили простаивать без дела!
— Твое начальство не властно над моими людьми — сказал Альфредо.
— Но оно в силе пригрозить вам. Вот — он передал конверт и собирался уйти, но Альфредо отдал распоряжение.
— Задержите.
Парящие Кинжалы ухмыльнулись, кивнув головой в сторону ската крыши.
— Высоко падать.
— Что — о — о?!
И пока делец возмущался, Альфредо прочитал послание.
— Координаты не уточнены, кто будет на обмене?
— Не имею полномочий объясняться.
— А я — имею право на ваш арест.
— Он дорого вам обойдется — осклабился делец.
— Поэтому не считаю нужным вам препятствовать.
Когда дельца посадили на лифт, Мастер вздохнул.
— С ними надо быть начеку. Олем, Ион — проследите за гостем.
— До дверей?
Альфредо улыбнулся.
— Хорошие парни — сказал он, когда те спустились по тросам. Но нетерпеливые, серьезной работы им не поручишь. Ты умело слушаешь для ребенка, однако безропотные слуги меня не устраивают. Что думаешь про ребят?
— Я… думал про город. Каков он? Чем люди жили? К чему стремились?
— Знакомое чувство, только не помешайся на нём. Я вкусил немало мечт, прежде чем подавиться. Надо глядеть на то, что имеем. А имеем мы руины. Или руины имеют нас… Кто кого запомнит — человек камень или камень — человека?
Мальчик не согласился с его выводами.
Теневые облака скапливались над городом.
— Дождливая выйдет ночка. Идем же.
За пустыми глазницами окон отливали купола, как треснутые яичные скорлупки. Мальчик ощущал гладящий щеку ветер.
Приятный, не тот, что в убежище.
— Настоящий театр?
— А он похож на макет? — засмеялся Альфредо. Мастера Эрнстарда. Первого ассасина для просветителей, и первого человека, объединившего нас после катастрофы.
— Но он разрушен, колонны на земле, а часть крыши внутри.
— Я забыл сообщить. Та волна, о кой тебе говорили. Это не всё, а малейшее, что могло произойти. Уровень воды упал, и мы вышли из убежищ. Они не до конца поднялись, поврежденные стержни блокировали ход, всплывали через спасательные капсулы.
Те убежища, что заражены пылью, приходилось взрывать, и… топить.
— У нас тоже было заражение.
— Тебе повезло. И с отцом, и с убежищем, и с поселенцами. Когда ты спал после травмы, я следил за твоим телом — оно желтело, словно туда за место крови накачали палланиумом. Экспериментальное лечение, да еще и на сыне провел. В восточных секторах за дозу такой дряни ведутся войны, кои не снились и иридиуму.