Узник смачно чавкал, восхваляя небеса «за чудесный подарок».
Наконец, мальчик переборол трепет и глянул на арестанта.
Тот бросил ему кусок. От рассеянности, он не среагировал, и мясо отскочило от груди, замазав её кровью.
— Растяпа, кто учил тебя выживанию?
Неизвестный робко дотронулся шара. Это была её голова, обмотанная хвостом.
— Хочешь есть? Ешь. Или я зря перевожу добро?
Ребенок сглотнул слюну и отопнул подачку ногой.
— Ни себе ни людям. Пинать научись! Хорошо, что след от твоей конуры. Вернется тюремщик, хулиганство то выбьет!
Вскоре зубы застучали от холода, пронизывающего до самых костей.
Мальчик завернулся в единственную вещь, присутствующую в комнате — одеяло. Задубелое, оно сгибалось с хрустом, но приложившись спиной к решетке он заснул.
Ему приснился день, когда распечатали люк бункера, и прохладистый солоноватый воздух взбудоражил ноздри.
Они поднялись на крышу торчащего из воды убежища, окруженного синевой, и отец сел рядом:
— Будем учиться рыбачить.
— Что такое — рыбачить?
— Ловить рыбу, я покажу как это делается, а ты смотри, и наберись терпения — одного из самых ценных качеств, помогающих сохранить свой мир, и мир других.
Холод возвращал к реальности, он просыпался и засыпал снова, чтобы увидеть тот мир, где солнце мило светит свысока, синее море выносит отражения, дублируя светило, и вода мягко колышется о ноги в резиновых сапогах. И они с «отцом» закинув удочки, ждут.
Проснувшись в очередной раз, он заметил настенные часы — стрелка тикала, как и тикала жизнь.
Превращая секунды в годы, минуты в тысячелетия.
Хвойный лес… «отец» однажды упомянул это название с заметной грустью. Почему ты такой печальный? — на этот вопрос он услышал ответ:
— Одно и самых прекрасных творений в Севергарде, таких лесов всего пять или шесть, земля слишком неплодотворная, и суровый климат сломает даже такие живучие деревья, как сосны, ели и Сонмирские лиственницы.
— А какой там климат?
— О — о, разнообразный! Например, в понедельник, ближе к экватору, можно разгуливать в подрезанных брюках и майке, а во вторник ночью забушует метель, и температура упадет до треска в окнах. Трубы прорвутся, и группа ремонтников с нудным ворчанием поднимется со своих мест, включит сирену, зажжет паровой мотор и направит машину в сторону аварии, зная, что теплый недопитый чай не будет их ждать на морозе. Остынет, прольется от землетрясений, или его выпьет кто — то другой.
Его сон развеял голос Альфредо.
— Ты можешь навечно зависнуть в грезах. Люди мечтают об совершенстве. Придумывают его для себя, но в конечном итоге, когда счастье порой соизволит появится, оказывается, что им страшно взять кусочек. Пирог, к которому они стремились, отведать его, взять ответственность. Они выбирают другое: закрыться, бросить всё, и оставить счастье мечтой. Мечты хороши… но они и приносят ту боль и ту погибель, куда страшнее эпидемий, убийств и самого апокалипсиса. Из — за несбывшихся миллионов желаний, не сбывшейся мечты, порождается всё гадкое.