Некие патриархальные устои, неизменные и заблудшие от текущего времени цивилизации.
Со смертью Большого Хозяина один из сыновей должен был отправиться с ним в последний путь, уйти без прощания с семьей.
Этот уход давался тяжелее всего, и чаще он касался самого старшего сына.
Именно данный вопрос и решался между двумя людьми, сидящими на плетеных креслах из сухого тростника, растущего под скалами у водоемов. Кресла плавно переходили в бассейн, а водостоки примыкали к водопадам. Поэтому, помочись он здесь, кто — то выпьет это там. Медварда забавлял сей вопрос. Он думал не залить ли бассейн ядом в случае протестов и неповиновений? Ноги людей омывались теплой водой, подогреваемой носильщиками.
Медвард отбирал наикрасивейших, и помечал в носимой под мышкой книге день, когда он воспользуется одной из них. Он воображал, как она будет барахтаться в воде, пока он не закончит. Ах, да, от предыдущей девушки остались следы. Красная точка на бамбуковых перилах резала ему взгляд. Слуги не тщательно проследили за уборкой. Он выколет глаза ответственным за чистку, но это — завтра, а сегодня — массаж и расслабляющие ванны.
— Мой сын еще не совсем готов, его возраст едва приближен к совершеннолетию. Думаю, можно выбрать и дочь — сказал Синдухе — Большой Хозяин.
— Он достаточно вы растился, чтобы проводить вас — заверил его Медвард. — Не беспокойтесь, затраты на похоронную процессию возложены на меня. Слава вашего отца достойна нашего имени — сказал он должным языком. — Малинея, принеси немного острого муса гостю — сказал он рабыне, стоящей в белом халате до ног. Тонкие веревки перетягивали её волосы.
— Ваши плантации процветают.
— Плантации. Ваш второй сын получит часть из Острова Цветущих Роз.
— Он слишком юн и глуп, чтобы распоряжаться имуществом такого веса — посмотрел встревоженно Синдухе на раскрывающийся под выставленными вперед ногами, погруженными в мягкую теплую воду бассейна, пейзаж.
Высокие заросли папоротника, виноградники… Острые, едва видимые кромки скал не нарушали гармонию. За слоями папоротника лились поля из красных и синих цветов — особо вида роз, сменяясь полосой оливковых рощ, на которых, в принципе, и работала большая часть рабов. Малинея поднесла высокие кубки на тонких ножках. Медвард слегка подтянул её к себе, приобняв за талию. Та воспротивилась, лицо Медварда стало жестче, он протянул руку к ножнам на груди и вытащил кинжал его из безопасного чехла. Покрытое сапфирами лезвие, уставилось девушке в живот и плавно начало разрезать легкую ткань.
— А сейчас беги, и не вздумай останавливаться, беги к своему брату и сообщи: его ждет наказание.