— Наталья Гончарова была очень красивой? — спросила пультовщица Катя Мартынова.
— Да. Очень. — Ксения раскрыла том воспоминаний о Пушкине, нашла портрет Натальи Гончаровой. Прочитала: — «Поэтическая красота госпожи Пушкиной проникает до самого сердца…»
— А почему редко говорят Наталья Пушкина, а все больше Наталья Гончарова? — поинтересовалась Катя.
— Ну… Пушкин это один Пушкин. И все тут. — Инна всегда была категорична. — Лично мне больше нравится Керн.
Нашли портрет Керн. Анна Керн нравилась и Ксении. Ей казалось, что она и Анна в чем-то похожи. Ксении хотелось так думать.
— Он ее очень любил? — спросила Катя. У Кати всегда было «очень».
— Да. Какое-то время. Но и потом они часто виделись.
— Любовь должна быть на всю жизнь одна, — мечтательно подумала вслух Катя.
— У него и была одна на всю жизнь, — кивнула Ксения. — Наталья Николаевна.
— Но это было потом?
— А почему должно быть вначале? — пожала плечами Инна.
— Но ведь вначале самое главное у любви — молодость, — не выдержала и вступила в разговор Сима Воробьева из отдела главного механика.
— Почему самое главное молодость? — поинтересовалась Ксения. — Вспомните Анну Каренину! Ее любовь. В любви самое главное вовсе не молодость, а честность.
— Чья?
— Обоих, я полагаю.
— И постоянство, — добавила Инна.
— Конечно, — поспешно согласилась Сима Воробьева.
— А вы все не путаете любовь с влюбленностью? — улыбнулась Ксения.
— Должно быть постоянство, — не успокаивалась Инна.
— Дайте почитать дневник Керн? — попросили девушки.
— Возьмите. Но эта книга — часть моей жизни.
— Я их прибью, если с книгой что-нибудь случится, — грозно произнесла Инна.
Девушки ушли.
И все-таки надо поставить точку, — подумала Ксения. Она на заводе человек случайный. Она здесь ничего не чувствует, для нее — как чужая память. Бездарный просветительный разговор с девушками, и если о Пушкине, то, конечно, о нем и о его жене. Стыдно.
Позвонила Лене:
— Я не могу тут работать. Я фальшивлю.
— Ты никогда не фальшивила.
— Фальшивлю. Это противно.
— Приезжай, поговорим.
— Я тебе сказала, и мне уже легче.
Ксения схватила пальто, шапку и выбежала из библиотеки. Она бежала вдоль платформ с металлоломом. С нагромождений старого изношенного железа струйками стекала вода из черного подтаявшего снега. Здесь было прошлое цивилизации, из которого должны были сделать будущее. Что лучше — прошлое или будущее? Любовь или влюбленность? А что отвратительнее — неприкрытое любопытство или преднамеренное упрощение?
С подъемного крана Ксению увидел Евлашин. Прекратил работу, вышел из кабины на площадку, снял шапку и приветственно помахал ею. Ксения остановилась, взмахнула рукой в ответ.