– Куда ее?
– Давайте ко мне, я живу по соседству, – махнула женщина, убирая со лба прилипшие пряди.
– К вам нельзя, – проорал Марк, – огонь может перекинуться.
Пожарная машина остановилась почти возле дома, из нее как горох посыпались пожарные.
– Вот горе-то какое! – завопил кто-то у Марка под ухом, перекрывая рев огня. Марк развернулся и увидел еще одну пожилую женщину, в темном платье, лицо залито слезами:
– Горе-то какое! Ей же детей должны были завтра вернуть, а куда же их теперь?
– Что? – не понял Марк, но его отвлекла соседка, потянула за рукав и, подавшись к его уху, прокричала:
– Несите ее в любой дом, везде примут.
– Вызовите «Скорую», – распорядился Марк и быстрым шагом, дивясь легкости своей ноши, направился к дороге. Глафира отключилась. Скорее всего, нервный срыв. «Скорая» пусть осмотрит, сделает укол, придет в себя – будут решать проблемы.
– Эй, подождите! – Его нагнала тетка в темном платье. – А вы кто такой будете?
Марк задумался, затем решил назвать свою официальную должность настырной тетке:
– Следователь по особо важным делам.
Та всплеснула руками:
– Вот ведь удача! Дом-то ее подожгли! Вы уж расследуйте хорошенечко, кто это сделал.
Марк остановился и вперился тяжелым взглядом в тетку.
– Подожгли? – переспросил он.
– Ну да, у нее в доме-то чему гореть? Даже электричества нету, только я вам скажу: как я туда пришла, там так керосином воняло, что хоть выноси всех живых. Поджог это, точно вам говорю.
* * *
Утром о произошедшем знало все село. Глафиру положили в доме у Светланы Фоминичны, которая отвела для нее самую большую комнату с панцирной кроватью, заботливо прикрытой пуховой периной. «Скорая помощь» констатировала шок, вкололи успокоительное, но забирать не стали, оставили номер и велели звонить, если вдруг что.
Вокруг больной сразу же захлопотали Анна Ивановна и Клавдия со Светланой, раз в полчаса заглядывали по очереди соседи, чтобы узнать, нет ли новостей, и принести что-то полезное. К полудню обеденный стол Светланы Фоминичны был уставлен вазами с букетами, банками с вареньем, медом, парным молоком, облепихой, компотами и даже почему-то свежим хлебом и яйцами. Клавдия захлопотала по хозяйству, готовя обед, а Анна Ивановна сидела возле Глафиры и периодически проверяла ее температуру и пульс.
О том, что случилось, Татьяне Николаевне рассказала Николь. На фразе «кто-то поджег ее дом» она замолчала и уставилась на директора. Та даже не сразу поняла посыл, пошутила:
– Уж не думаешь ли ты, что это сделала я?
Но никто не засмеялся в ответ, и Татьяна, к своему ужасу, осознала, что дети именно так и считают.