Без Глафиры он не собирался уезжать, он это твердо решил, с того самого момента, как увидел ее в доме, разыгрывающей из себя слепую. Есть люди, предназначенные друг другу самой судьбой. И это они. В этом не было ни малейшего сомнения.
Ни с кем рядом он не чувствовал себя настолько мужчиной, как рядом с ней. Женщины, в большинстве своем, его раздражали. Кто глупостью, кто навязчивостью. Для себя он делил их на два типа: женщины-сквозняки и женщины-духота. Глафира не попадала ни под один из них. Она была похожа на весеннее солнце: греет, но не палит и дарит незаменимый для жизни витамин D.
Поэтому, конечно же, он вернулся. Едва почувствовав запах гари, припустил со всей мочи, а когда за поворотом увидел ее дом – остановился.
Картина была фантасмагоричной. В черноте ночи полыхал яркий столб пламени, а посреди бушующей стихии виднелась женская фигура, стоявшая на коленях и раскачивавшаяся из стороны в сторону.
Марк рванул что было сил. По мере приближения к дому он начал чувствовать жар огня – она же так сгорит, в самом деле! Выставив вперед руку для защиты, Марк пригнулся и, в несколько шагов преодолев расстояние до Глафиры, схватил ее. Но она не сопротивлялась, обмякнув в руках, словно тряпичная кукла. Марк забросил ее на плечо и, распрямившись, рванул подальше от места пожара.
Вой сирены разорвал тишину ночи и треск огня. Марк, отошедший от дома на безопасное расстояние, рухнул на землю, но удержал Глафиру, осторожно кладя ее на все еще зеленую траву. Ее лицо было мокрым от слез. Женщина продолжала рыдать. Надо же, а он и не услышал ее плача!
– Что случилось? – прокричал он ей в лицо. Вместо ответа она перевернулась на живот и уткнулась лицом в руку. Снова сотряслась от рыданий. Ясно. Сейчас допрашивать бесполезно. Марк распрямился и достал мобильный – связь так и не появилась.
– Ты можешь пойти к соседке? – Он снова затряс ее. – Здесь нельзя оставаться, сейчас будут тушить огонь. Мне нужно вызвать своих ребят, чтобы проследили за пожарными, и начать расследование.
Глафира никак не отреагировала на его вопрос, продолжала лежать на земле, впившись руками в мягкие комья. Вокруг начали собираться люди. Они бестолково толклись вокруг, обсуждали, что можно сделать, качали головой. Пожилая женщина, наверное соседка, подошла к Глафире и присела возле нее. Погладила по голове. Марк не мог слышать, что она говорит, мог лишь читать по губам. Женщина называла Глафиру доченькой и предлагала ей подняться. Но та не двигалась с места. Марк не выдержал. Наклонился, схватил Глафиру на руки, как мешок с картошкой, и обратился к женщине: