— Не волнуйся, — утешал меня Янис. — Думаю, больше Себастьян баронессе не интересен. Увидев его в таком состоянии, она тут же сбежала прочь.
— Но, когда она снова встретит его и поймёт, что он здоров, как прежде…
— Уверен, сейчас она уже увлеклась другим мужчиной. Такие женщины не умеют хранить кому-то верность. Вот увидишь, та уже испытывает свои чары на каком-нибудь бедолаге.
Не сказала бы, что его слова так уж сильно меня успокоили, но всё же мне стало немного легче. Да и хватало прочих забот, поэтому времени на размышления о новой встрече с Виенной почти не оставалось. Втайне я надеялась на то, что один из её поклонников женится на ней, и баронесса окончательно позабудет о герцоге де Россо.
После той беседы с Ортензией мы обе сохраняли вежливый нейтралитет. Она осуждала меня — я видела по её холодным взглядам и сухим отрывистым речам, когда нам приходилось обмениваться несколькими словами — однако больше не пыталась высказать мне всё, что думает. Я тоже помалкивала, смирившись с тем, что нам с единственной близкой родственницей мужа сблизиться не суждено. Чтобы не расстраивать Себастьяна, я ничего ему не говорила, не жаловалась. Он тоже больше не заводил разговоров о том, что я должна позаботиться о его бабушке, и это означало, что герцог пошёл на поправку и больше не думал о смерти.
Аларик же избегал разговоров и со мной, и с Янисом, но своё дело знал хорошо. Он вёл себя довольно скромно, не захотел переезжать в другую комнату, ночуя и питаясь там же, где и прежде, со слугами. Кроме того, лишний раз не показывался на глаза Ортензии, которой не очень нравилось, что лечением её внука занимается какой-то пришлый человек, да ещё и наёмник.
Всё шло своим чередом, и однажды Себастьян, которому уже изрядно наскучило лежать в постели, смог подняться на ноги и сделать несколько шагов от кровати до открытой двери. Посмотреть на это сбежался весь замок. Я видела слёзы радости на глазах людей и понимала, что они действительно всей душой любят своего господина и дорожат им. На меня никто, кроме благодарной за обучение Луиджи экономки, с таким выражением не смотрел. Я всё ещё оставалась чужачкой, незнакомкой, и не могла винить людей герцога за то, что они пока не признали меня своей.
— Физические упражнения весьма полезны, но переусердствовать вредно, — пробормотал себе под нос хальфданец и направился к Себастьяну, чтобы поддержать его и помочь вернуться на ложе. Ортензия поморщилась и обернулась на слуг, разгоняя их. Те разошлись, возвращаясь к своим делам, а бабушка герцога повернулась ко мне.