— Саша, мы приехали… — Яна аккуратно тронула меня за плечо.
Машина стояла возле серого короба десятиэтажки, прямо под табличкой, извещавшей, что это Бульвар Слинька дом 20. Я снова расплатился, вышел первым и подал руку Красовской.
— Пойдем? — спросила она, но я почему-то замер, чувствуя кожей чей-то внимательный взгляд, упирающийся мне в спину.
Резко обернулся и увидел в боковом зеркале отъезжающего такси ухмылку Вышицкого. Это был несомненно он! Легкомысленно мне подмигнув, пан ученый исчез.
— Ты видела?! — закричал я, хватая за плечи Янку. — Это был он! Он в боковом зеркале такси!
— Дворкин, да кто он? — Красовская вырвалась из моих объятий и сделала шаг назад, гневно смотря на меня.
— Вышицкий! Он мне подмигнул!
— Саша…Это был просто шофер, а в твоем воображении лишь игра отражений.
— Да нет же!
— Ладно, ладно, — примирительно подняла руки вверх журналистка, — пускай будет Вышицкий! Пошли, искать Марию Степановну.
Квартира, нужная нам, оказалась во втором подъезде на восьмом этаже. Старенькая дверь, обитый порог говорили о том, что тут живет явно не миллионер. Звонок не работал. Из белой коробки с черной кнопкой торчали во все стороны кое-как заизолированные провода. Мы с Яной переглянулись.
— Стучим? — спросил я, занеся кулак над дверью.
— Я вам постучу! — раздался позади нас сварливый женский голос. — Ишь чего удумали! Ну-ка брысь отсюда, пока милицию не вызвала.
Я обернулся, увидев поднимающуюся по ступенькам старушку, далеко за шестьдесят, но все еще крепко сбитую и боевую. На поводке у нее впереди весело трусил какой-то лохматый двортерьер, звонко нас облаяв.
— Чего это вы тут делаете? — строго спросила она, наблюдая за нами из-под широкополой шляпы древнего фасона.
— Мы ищем Марию Степановну Красовскую, — пояснила Яна, — мы из пенсионного фонда. Детям войны сейчас оформляются дополнительные выплаты. И нам надо уточнить кое-какую информацию.
Услышав про пенсионный фонд, старушка разом подобрела лицом. Морщинки разгладились.
— Вот наше государство, — возмутилась она, всплеснув руками, — только у нас такое может быть, человека уже как девять дней нет, а они все ходют и ходют…
— То есть как нет? — ошарашенно переспросил я. Сердце учащенно забилось от предчувствия, что все было зря, что теперь мне из Зазеркалья не сбежать.
— Вот так вот, внучок. Был человек и нет человека… — горько вздохнула старушка.
— А как же наследники? — нетерпеливо заерзала Яна рядом. — Наследники у нее были?
— А то как же…Внучка — то Боженка и не появляется сюда. Раз на похороны зашла. Утащила все что можно и исчезла. У молодежи сейчас свои дела, свои проблемы, какое им дело до нас стариков…