На нарах тишина… все отчаянно переваривали новость. Оценивая чего от нее можно ждать. С одной стороны на улице и без того холодно, градусов тридцать семь, хороший хозяин собаку гулять не выпустит, а телогрейка не особо и греет., так что хорошо что валить лес идти не надо, а с другой, учитывая хитрый оскал Родзянко и некоторые другие симптомчики, ничего хорошего от приезда этих гостей ждать не приходилось.
— Начальник, а что за гости-то? — Шкет спрыгнул с нар, присев на краешек нижней шконки рядом со своим подельником.
— Из ФСБ, — охотно пояснил подполковник, есть тут одни личности, с которыми смежники желают поболтать по душам…
Харламов вдруг почувствовал, как острый жгучий взгляд Родзянко уперся в него и сверлит тело где-то в области глаз. Не открывая глаз, Харламов медленно повернулся к стене и стал смотреть в серый мокрый холодный кирпич.
— Вот и надзирающий прокурор с ними увязался, будь он неладен, — снова на спине взгляд отчего-то полный необъяснимой ненависти, — и поэтому сейчас выходим дружно убирать наш милый плац. Все, — теперь Родзянко посмотрел на Острого, спокойно сидящего на нарах, сжимающего в тонких холеных руках верблюжье одеяло. — И не надо меня благодарить, любимые мои засранцы… Другим камерам достались корпуса и сортиры, а вам плац очистить от снега и гуляйте дальше, исправляйтесь на здоровье.
Подполковник медленно повернулся к стоящим у дверей вертухаям, которые при виде грозного начальника оперчасти вытянулись по струнке во фронт, будто на параде в честь дня победы.
— Выведите их на плац. Дежурному по этаже передайте ключи от камеры как уберут заводите обратно. Пока их не будет, пусть этажник посмотрит чего у них тут имеется запрещенного…
С этими словами Родзянко вышел из камеры, запахнув поплотнее свой теплый овчинный тулуп. Вертухаи вывели заключенных по одному. Поставили лицом к стене. Наскоро обыскали и под прицелом двух автоматов «кипарис» вывели на плац. Хищно улыбнувшись, как стервятник нашедший умершего льва, дежурный по этажу начал зашел в камеру и начал методичный планомерный обыск.
1
На улице необычайно холодно… Пронизывающий ветер заставил сразу спрятать замерзшее лицо в поднятый воротник телогрейки, которая сразу на морозе, еще не высохшая после вчерашних работ по валке леса, стала колом. На завязках шапки-ушанки показались тонкие хрустальные льдинки. Ветер отчаянно завывал, норовя сбить с ног и толкнуть в придорожный сугроб.
Шли строем. По краям два охранника, по углам плаца, на вышках еще четыре пулеметчика, спрятавшихся в своих собачих конурах от метели. Молчали… Старый прапорщик Васильич, заведовавший хозяйственной мелочью на зоне, проведший здесь во глубине сибирских руд, чуть ли не всю сознательную жизнь, охраняя зеков, вышел отряду навстречу. Позади несли трое заключенных в темно синих телогрейках на носилках лопаты для уборки снега.