Он слегка рассмеялся, а Невельской, склонившийся, чтобы попить из готической башенки белого колодца, покачал головой.
— Да есть ли на свете хоть что-нибудь, чего вы не знаете?
— Все знать на свете, дорогой Геннадий Иванович, никому не положено. Но что до меня и Туманного Альбиона — тут уж позвольте! Здесь мы кое-чего изучили-с.
То, что он впервые за все время их знакомства употребил в своей речи словоерс, говорило, очевидно, об особенно хорошем расположении духа господина Семенова в этот момент, а также о растущем в нем уважении к своему спутнику. Видимо, Невельской вел себя именно таким образом, как от него ожидалось, и развязка их совместного путешествия была близка.
Еще через пять минут они вышли к огромному зданию, которое господин Семенов сначала назвал «Ротондой», а потом — «Колизеем». Гигантская постройка посреди парка действительно напоминала очертаниями древнеримский амфитеатр, хотя была не идеально круглой. По сути, она являла собой колоссальный в размерах многоугольник с длиной сторон примерно в семь-восемь метров. Помпезно украшенный вход обрамляли шесть колонн дорического ордера.
— Впечатляет? — От удовольствия господин Семенов даже потер руки, как будто сам имел отношение к строительству этого архитектурного колосса. — Временная, между прочим, постройка. Единственно ради наслаждения публики, так сказать.
— А что там внутри?
То ли от утренней свежести, то ли от неожиданного впечатления Невельского пробил озноб, и он, поежившись, застегнул на все пуговицы свой сюртук.
— Не спешите, Геннадий Иванович. Еще пять минут — и все сами увидите.
Войдя в здание, они оказались в полной темноте. Несколько секунд Невельской еще слышал своего спутника, но потом гулкие шаги его, бормотание и возня затихли где-то справа, и моряка охватило такое чувство, словно он выпал ночью за борт, корабль ушел своим курсом, а он остался один посреди бескрайней, бездонной и совершенно бессмысленной пустоты. В какой-то момент ему даже показалось, что его покачивает на волнах, однако это, скорее всего, было следствием ночи, проведенной без сна, и общей усталости.
Внезапно все вокруг осветилось. Беспощадное сияние ослепило Невельского, он крепко зажмурился и через мгновение услышал смех приближавшегося к нему господина Семенова.
— Извините, что не предупредил, — проговорил тот. — Очень хотелось вас удивить.
— Вы меня удивили.
Защищая ладонью глаза от чрезвычайно яркого света, Невельской осторожно приоткрыл их и, сколько было возможно, огляделся по сторонам. Внутри здание оказалось пустым и напоминало эллинг для строительства больших кораблей, хотя никакого свода над головой разглядеть он не смог. Стены уходили вверх и терялись где-то за той гранью, куда достигало газовое освещение.