После пылких объяснений Арабеллы гнев султанши утих также быстро, как и появился. Ферие, поглощенная воспоминаниями, больше не стала молчать, а прямо и ясно начала рассказ о своем неблагоприятном и жестком детстве: – Я, к сожалению, не являюсь алжиркой. Я родилась в Персии. Мой отец – персиян, а мать – еврейка. И лишь по линии тети я соединяюсь с государством, султаншей, которого была провозглашена еще ребенком, – в этих загадочных речах Арабелла поняла лишь то, что ее госпожа имеет прямые родства с персидскими землями. Вот почему валиде так тревожилась за свою племянницу. Но большего пока молодая женщина понять не могла, ибо этого не хотела Ферие Султан: – Я произошла на свет от еврейской рабыни Фукейны, она являлась наложницей моего отца – шаха Намира Раджих Эфенди. Впервые я увидела свет в роскошном, прославленном государстве.
Меня одевали в шелк и парчу, баловали, делали все, что я пожелаю. Но моя мать была глубоко несчастна. За плотной дверью красоты и великолепия скрывалось ее разбитое сердце. Для моего отца она являлась лишь наложницей, предметом плотских утех. Он не любил ее, не дарил подарков, не говорил нежных слов, а лишь беспощадно делал с ней все, что сам желал. По законам, шах, которому не исполнилось пятьдесят лет, должен жениться. И под венец могла пойти не только благородная дама, но и обычная женщина из шахского гарема. Моя мать мечтала про титул госпожи-жены, а не про ложе рабыни. Шли годы, я росла. И с каждым днем понимала, что шах – не просто жестокий человек. Он был зверем, искавшим себе доблестную добычу. Такими жертвами становились молоденькие девчонки, готовые на все, лишь бы побывать в жаркой опочивальне господина, бурлившей неистовыми страстями и потоком желания. И вот настал тот ужасный момент, когда мечты моей матери рухнули и разбились о скалы суровой реальности. Мой дед, человек, который сменил власть на стены монастыря, пожелал женить своего молодого сына на дочери знатного купца. Кезери, которой едва исполнилось тринадцать, не могла выполнять свой супружеский долг. Но ее мать это тщательно скрывала и от мужа, и от самого шаха, ибо позором считалось тринадцатилетней девочке не иметь менструации. Свадьба состоялась. Но в первую же брачную ночь мой отец изгнал юную жену из спальни с позором. Купец во всем обвинил свою супругу, скрывшую от всех правду. Родители Кезери развелись. Но это было не самым страшным. Гнев Намира утих и он пообещал, что продержит Кезери у себя во дворце ровно год. Но если за это время она не станет полноценной девушкой, то о бесчестии узнают все. Прошло назначенное время, но дочь купца так и оставалась ребенком. Мало того, она не имела никаких женских форм: грудь плоская, бедра маленькие, кожа бледная. И лишь только в расцвете пятнадцати лет девочка обрела то, чем должна владеть жена. Но счастье вновь ускользнуло. Первые месячные прошли ужасно болезненно, потом последовала долгая и мучительная лихорадка, сопровождающаяся сильной тошнотой и болями внизу живота. Недуги посыпались, как снег среди летнего дня. И вердикт лекарей был неутешительным. У Кезери выявилась женская болезнь