– Нет, я не дрожу. Вам показалось. Ну, если честно, я немного волнуюсь.
Громкий и легкий смех султанши разнесся по всей комнате. Она так резко встала, что Арабелла уронила гребень, за что ожидала выговора арабской леди. Но Ферие не стала ее бранить, а лишь быстрыми шагами подошла к туалетному столику. Взяв в руки сверток, она дала его Арабелле, которая робко сжала в руке плотную ткань, под которой было тщательно скрыто что-то тяжелое и жесткое.
– Что это? – удивленно спросила француженка.
– Открой и посмотри, – усмехнулась султанша, приказывая столпившимся девушкам разойтись и не оставлять своих обязанностей подготовки.
Арабелла неуверенно стала развязывать ленточки. Откинув покрывало, она увидела неописуемой красоты ожерелье: сделанное из толстого золота, усыпанное топазами и рубинами, его покрывала серебряная сеточка, что придавало украшению еще большего превосходство. Слезы наступила на глаза молодой женщины, ибо она считала такой подарок чересчур роскошным для обычной служанки.
– Тебе не понравилось? – пролепетала султанская кузина, заметив соленые капли на длинных ресницах дочери герцога.
– Нет…. Что Вы? Очень понравилось. Просто…, – мадемуазель не успела договорить, как Ферие обняла ее с такой нежностью, что девушка больше не могла сдерживать слез.
– Что с тобой? Почему ты плачешь?
Арабелла отошла в сторону, ощущая ком в горле, не позволяющий спокойно говорить:
– Когда я стала фавориткой короля, то была вынуждена оставить родной дом и приемную мать. Но, своих настоящих родителей я не знала, мать умерла при родах, а отец покинул этот мир, когда мне едва исполнился год. Всю жизнь меня растила обычная служанка. Она дала мне кров и еду, но то, что обязана давать мать своим детям, осталось далеко за плотной завесой тайны. Антония меня особо не любила, по крайне мере, никогда про это мне не говорила. А мне так не хватало той теплоты, ласки, понимания…. И, вот сейчас, когда Вы меня обняли, я поняла, что значит иметь старшую сестру, человека, который поймет и утешит, – разумеется, подобные слова не позволялось говорить женщине султанской крови, но Арабелла, здравый разум которой прикрыла пелена воспоминаний, это не тревожило. Ибо Ферие была, прежде всего, женщиной, у которой есть душа и сердце, пускай оно и не любило.
– Получается, ты была любовницей другого мужчины. Ты совершила прелюбодеяние? – все сказано было лишь пустым звуком для Ферие Султан, которая тревожилась за честь двоюродного брата, ибо в его постель, если это когда-то случиться, не могла лечь женщина, совершившая грех на ложе.