При этих словах девушка невольно улыбнулась. Она вспомнила первую ночь с сиром, как она была прекрасна и горяча…. Да, Людовик был молод, но в любви он являлся опытным и пылким любовником. Возможно, это Анна его не удовлетворила.
– А… Джесси? Наша славная, добрая Джесси, что с ней? Она жива? Здорова?
Повисла мертвая тишина, которую первым нарушил синьор Мучениго: – Я… я женился на ней. Отныне Джесси – моя официальная жена, которая уже пять месяцев носит под сердцем нашего малыша.
При этих словах Арабелла де Фрейз замерла на месте. Удивление, счастье, некая зависть сразили ее.
– Е… если я Вас правильно поняла, то…то Джесси, служанка при дворе, теперь синьора Мучениго?
– Да, мадам, теперь та, которая служила французским вельможам, теперь моя женщина. Джесси оказалась очень упрямой и предложение руки и сердца приняла не сразу.
Арабелла улыбнулась. Она отлично знала, что Джесси уже давно была влюблена в синьора Мучениго, но тогда почему же она ему отказывала? Из-за гордости, или из-за равнодушия?
Дворец дворянина оказался очень большим и роскошным. Он вмещал в себя три центральных сада, маленькое озеро, несколько скрытых беседок в глубине Зеленого Бриллианта, и парадный, огромный фонтан. На первом этаже находилась гостиная, где обычно собирались уважаемые гости и иностранные послы из разных государств. Там царила великолепная, уютная, роскошная обстановка: в центре располагались три камин, два дивана, застеленных дорогими, персидскими покрывалами, турецкий ковер с золотой вышивкой, стол с шелковыми скатертями и разными угощениями. В левом углу гостиной находилась длинная ниша возле окна, выходившая на сад левого крыла. По обе стороны поместья раскидывались вместительные террасы, и пять галерей, три из которых были закрыты.
Джесси, потерявшая всю свою девичью красоту и свежесть, очень тепло и радостно встретила бывшую госпожу. Теперь та, которая несколько месяцев назад прислуживала, стала истинной миледи. Гордость сделала характер англичанки более сложным. Теперь Арабелла не могла откровенничать со своей недавней горничной, да и сама камеристка уже не покорно выслуживала. Синьора Мучениго знала одно: теперь она равна мадемуазель де Фрейз. Находясь на пятом месяце беременности, девушка почти не выходила из своих покоев, целый день лежала в постели и читала. То событие, которое намечал Мучениго, разумеется, его жена не одобрила. Давний друг синьора, некий князь Джеронимо фон Формине, самый богатый и знаменитый в Риме, решил навестить своего товарища. К приезду князя все должно было быть безупречно готово. Уже несколько дней в поместье бушевала суматоха. Супруга синьора, чтобы не видеть и не слышать подготовок, запиралась у себя в комнате и рыдала. Арабелла не понимала такого поведения Джесси. Да, из-за беременности почти все женщины становятся раздражительными, но они ведь не плачут днями напролет без видимой причины.