— Да, — ответила я, оглядывая наряд, который выбрала: красное платье в узкую полоску и с вырезом в форме уголка. Оно доходило мне до середины бедра и вдоль подола было оторочено широкой сине-белой лентой. Оно было более сексуальным, чем моя обычная одежда, и слишком открытым, чтобы я могла надеть бюстгальтер. Но оно идеально подчеркивало фигуру и придавало мне сил и уверенности. Для завершения этого сексуально-патриотического образа я надела белые босоножки на танкетке.
— Что ж, я сказал тебе правду. И твои волосы очень красиво уложены, — продолжал Тайлер, направляя машину по подъездной аллее к большому серому дому.
— Спасибо, — сказала я, чувствуя, что мои щеки покраснели. Я подняла руки, чтобы поправить волосы, уложенные волнами, чего я добилась с помощью щипцов. Это было явное отхождение от моего привычного образа, когда я завязывала их в хвост или закалывала в небрежный узел на затылке. Когда я собиралась на вечеринку, я решила, что лучшим способом забыть о неприятном разговоре с Дэниэлом будет отправиться с Тайлером в гости и прекрасно провести там время. Я намеревалась хорошо выглядеть, немного выпить и танцевать до упаду. У меня почти отсутствовала какая-либо личная жизнь, когда я училась в колледже, потому что я была сосредоточена на том, что старалась вести здоровый образ жизни и поддерживать себя в форме. Но сегодня мне было необходимо развеяться. Я посмотрела на Тайлера, зная, что могу положиться на него. Он позаботится обо мне, хотя он и казался немного напряженным, когда заехал за мной. Что-то его беспокоило, и он постукивал пальцами по ноге, а с его лица не сходило странное отрешенное выражение.
— С тобой все в порядке? — спросила я, когда мы вышли из дома моих родителей и он открыл передо мной дверцу машины.
— Да, — сказал он, избегая моего взгляда.
— Я тебе не верю.
Я толкнула его локтем в бок, и он подпрыгнул, удивленно посмотрел на меня, но тут же улыбнулся.
— Мне не удастся что-нибудь скрыть от тебя, верно? — спросил он.
— Верно, — ответила я. — Давай колись.
Он вздохнул.
— Мой отец заявился ко мне несколько часов назад. И мы поругались.
— Из-за чего?
Отец Тайлера имел на него больше влияния, чем мой друг был готов признать. Он мог утверждать сколько угодно, что ему без разницы, что говорит или думает его отец, но поведение Тайлера всякий раз, когда отец причинял ему боль, говорило само за себя. Они наносили друг другу невидимые раны, которые кровоточили, стоило их только задеть, и их взаимоотношения были похожи на зарытую мину, которая могла вот-вот взорваться.