— Если вас так уж это интересует, Розика, я могу о ней кое-что рассказать, — заявил однажды Марцихази, почтмейстер, когда вся компания собралась вечером у отставного секретаря; женщины за картами сидели вчетвером, мужчины курили сигары, потягивали вино с содовой.
— Скажите же, ради всего святого… — нетерпеливо поворачивается к нему пожилая учительница…
— Зовут ее Шара Кери.
— Знаю, знаю.
— Ну, слушайте дальше. Она дочь священника, кончила шесть классов гимназии, сын у нее гимназист, во второй класс ходит.
— Что вы говорите!
— Все чистая правда.
Тут женщины, все разом, оборачиваются к нему.
— А муж? Где у нее муж? Кто ее муж? — спрашивают, перебивая друг друга.
— Пока не скажу, сам еще не знаю…
Но и этого было достаточно, чтобы загадочность, окружавшая повитуху, стала еще более волнующей и непроницаемой.
Так деревня и приняла Шару Кери вместе с ее тайной; один лишь Лайош Ямбор еще пробовал раскусить этот орешек. Правда, дом ее обходил за версту. Три пенгё шестьдесят… да скандал с билетом… Думал Ямбор, что освободится от этой занозы в душе, если станет козни строить против повитухи.
— Вы что, слепые? Не видите, что ли, что староста к ней ходит? — нашептывал он встречным и поперечным.
— Может, оно и правда… — задумывались те, кто еще принимал Ямбора всерьез, и вспоминали про господина Фукса, про выборы, про то, что очень уж неожиданно разбогател Ференц Вираг. Но вслух ничего не говорили — лишь голову выше подымали и думали про себя, что, мол, повадился кувшин по воду ходить… и дальше в таком роде.
Однажды вечером Ямбориха корову доила, как вдруг в дверях хлева появилась повитуха.
— Добрый вечер, — говорит вежливо. — Вы жена Лайоша Ямбора?
— Я. Добрый вечер… — удивляется баба; до того она толста, что зад свисает со скамеечки чуть не до самой земли.
— Где ваш муж?
— Я и не знаю… пошел куда-то. К кузнецу, что ли…
— Так вот, передайте ему, как вернется, чтобы он свой вонючий язык попридержал, иначе ему плохо придется…
Сказала и ушла. А баба осталась сидеть ни жива ни мертва.
Во дворе у Красных Гозов, под шелковицами, суетятся куры, охотятся за падающими ягодами. Шлепнет ягода о землю — и все за ней мчатся. Которая курица быстрее, той и достанется. Схватит ягоду, бежит с ней в сторону, а остальные — за ней. Кроме этой ягоды, для них в мире ничего не существует. Четыре шелковицы стоят во дворе — могучие, стройные. Когда жарко, укрывают они двор своей тенью; в суровую пору грудь подставляют бурям. Стонут, гудят, гнутся, но держатся. В одно дерево молния как-то ударила — да крона у него до того раскидистая, что и молния в ней потерялась. Лишь одну ветку оторвала.