Понимает он, что, пожалуй, самое умное было бы прогнать эту девку, как бездомную собаку… Пошла б она себе по тропке до корчмы, а там по следам машины до самой Дюлы, потом все дальше, дальше, пока не доберется до дому… или пока не проглотит ее навсегда снежная ночь.
— Сказал, будешь моей женой… так чего пристаешь? — отвечает он сердито, но так странно чувствует себя при этом, будто шея у него совсем открыта и ветер свободно гуляет за воротом.
Девка же смотрит на Гезу, как на святого, который иначе как в браке и представить себе не может отношений менаду мужчиной и женщиной.
Пять километров даже зимней ночью должны иметь конец. И вот уже лают совсем рядом собаки. Даже не заметили Геза с барышней, как в деревне очутились.
— Тс-с… теперь, смотри, тихо, — шепчет Геза и идет по улице чуть ли не на цыпочках. Чем ближе подходит он к дому, тем больше боится чего-то, но чего — не хочет об этом думать. Идут они по Главной улице, вот уже и дом показался; даже издали видно, что не только дом, но и двор ярко освещен.
— Помнишь… я тебе говорил, что брат у меня женится? Так это к свадьбе готовятся. Нынче чигу стряпают, — вполголоса говорит Геза, остановившись у забора.
— Помню, — тоже вполголоса отвечает барышня, и кажется ей, что там, за забором, какая-то сказочная, счастливая жизнь. И лишь они с Гезой стоят здесь, будто грешники перед вратами рая.
— В хлев, что ли, пойти… — шепчет Геза, у которого уже зуб на зуб не попадает от холода.
— Ладно, пойдем…
— Нет, туда тоже нельзя… того и гляди заскочит кто-нибудь… Постой-ка здесь. Если кто заговорит с тобой, не отвечай. Я сейчас приду. — Геза идет вдоль забора и скрывается в распахнутых воротах. А барышня, оставшись одна, еле удерживается, чтобы не закричать в тоске душевной: все, не вернется больше Геза, не вернется… И в то же время не странно ей, что бросили ее в темноте, у чужого забора, в чужой деревне. Разве имеет она право надеяться на кров над головой? Разве имеет право думать, что найдется в целом свете человек, который возьмет ее за руку и поведет с собой туда, где уж давно нет ей места? Ох, нет на земле такого человека. Вот разве что Геза… да не сумела она сделать все, что следует, что-то такое сказать, что-то… а теперь уже поздно. Стоит, припав к забору; ноги стынут в туфлях… одну ногу едва чувствует — и даже рада этому: вот так и будет стоять не двигаясь, пока не окоченеет, и тогда конец всем мытарствам, что приготовила ей судьба…
На веранде, под окнами, парни собрались, веселятся кто как может. Сапоги стучат по кирпичному полу, смех раскатывается, словно мерзлые земляные комья. Дверь в сени распахнута, оттуда пар валит столбом. В облаках пара стоит Пинцеш, кухмистер. Вот увидел что-то в глубине двора, пошел было туда. Показалось, что в лучах света, падающих из сеней, мелькнуло знакомое лицо, и было это лицо Гезы. Но никого уже нет поблизости. Только Косорукий Бикаи взбегает на веранду: кто-то из парней столкнул его оттуда.