– Ты не очень изменился, – сказала Ева.
– А вот ты – очень… – в свой черед широко улыбнулся Фалько. – К лучшему. Особенно с нашей последней встречи.
Тень накрыла ее лицо – и не только потому, что погасла зажигалка. Не сводя с него глаз, она медленно выпускала дым. Потом повернулась и вышла на балкон. Фалько, чуть поколебавшись, собрал разложенные на кровати бумаги, сунул их под матрас. Ева смотрела на него с балкона и не отвела глаз, когда он тоже закурил и присоединился к ней.
– Мы такие, как есть, – сказала она не ему, а куда-то в пространство.
Фалько молча кивнул. Они стояли рядом и курили, глядя, как во тьме помаргивают огни – маяка за волнорезом, фонарей в порту и кораблей в бухте. Было сыро, но не очень холодно.
– Не все поддается расчету, – сказал он внезапно.
– Знаю.
Фалько тряхнул головой. Ему стало не по себе. Неприятна была какая-то тяжесть, внезапно поднявшаяся из желудка к сердцу, – накатывала странная слабость, от которой хотелось поднять руку и мягко коснуться кончиками пальцев ее шеи в том месте, где мерно и тихо пульсировала жизнь. В том месте, куда он воткнул бы клинок, если бы должен был убить Еву, – в сонную артерию.
– Я довольно долго приходила в себя после этого.
Она говорила негромко, и он был благодарен за эти слова, которые избавили его от неприятного ощущения собственной слабости.
– Наверно, это было нелегко.
– Нелегко.
Фалько оперся о железные перила и глядел на нее. Лицо ее оставалось в полумраке, и лишь изредка по нему пробегали отсветы далеких огней да время от времени ярче разгорался красный уголек сигареты.
– Судно потопят или захватят, – сказал Фалько.
– Вероятно.
– Быть на борту «Маунт-Касл» – безумие.
– У меня приказ.
– Да к дьяволу твои приказы.
Лицо по-прежнему было плохо различимо, но в глазах полыхнуло презрение, объемлющее все человечество. Весь род людской, включая и ее самое. В конце концов, сказал ему этот взгляд, самопожертвование тысяч людей удостаивается лишь двух строчек в учебниках истории.
– Дьявола не существует, – услышал Фалько и раздраженно фыркнул:
– Сама не можешь принять решение?
– Я однажды уже приняла. Однажды – и на всю жизнь. К нему приходишь не через отрицание, а через обоснованное устранение всех прочих возможных вариантов. Я действую не по наитию.
– О господи… – Фалько смотрел на нее с непритворным изумлением. – Это в Москве тебя обучили такой премудрости?
После краткой паузы она спросила:
– Ты говоришь по-немецки?
– Немного.
– Die letzte Karte spielt der Tod.
– Последней картой играет Смерть?
– Да.
– А сколько у нас еще в колоде?