– Меня не надо ни перед кем защищать, – безразлично ответствовал Блейтиан. – Если у его великолепия появятся ко мне вопросы, я на них отвечу.
– Как объяснишь поцелуй? – Тальден рухнул в кресло с высокой спинкой, на которой золотом с обеих сторон был вышит герб Герхильдов – метка-напоминание о том, кому в этом замке все принадлежит. Начиная от тагровых кресел, дурацких табуретов, вроде того, что его светлость отодвинул от себя небрежным ударом ноги, и заканчивая алианами, одна из которых разожгла неукротимое пламя в сердце Игрэйта.
– Скажу, что никакого поцелуя не было. Мое слово против слов двух малолетних сплетниц.
– А если эсселин Сольвер заговорит?
– Эсселин Сольвер не заговорит. Девушка была не в себе и вряд ли окажется в состоянии рассказать, что произошло между нами на самом деле. Да и не захочет она предавать огласке наше с ней общение.
– Хорошо, если так. – Игрэйт задумчиво потер подбородок. – Вроде бы чем-то на ярмарке отравилась. Вот и стало плохо.
– Как только эсселин Сольвер поправится, я вернусь к заданию, – поклонившись, заверил тальдена герцог.
Его светлость мрачно хмыкнул:
– Думаешь, Фьярра теперь тебя к себе подпустит? Не дура же она, в самом деле.
На лице мага, обычно скупого на эмоции, появилась улыбка охотника, почуявшего скорую добычу:
– Дура или не дура, а я найду к ней подход. Можете быть уверены. И не к таким находил.
Остаток дня я провела в постели, восстанавливая силы сном. К счастью, на сей раз обошлось без провокационных видений про меня и Герхильда. Если даже что-то и снилось, то я ничего не запомнила. А проснувшись, первым делом проверила, на месте ли булавка. Выдохнула облегченно, ощутив гранатовую крошку бусин под пальцами и свитый из серебряных нитей диковинный цветок. Значит, не обманул.
Вернул.
Сев на постели, поморщилась от нового приступа боли, никак не желавшей благополучно кануть в прошлое. Будто под кожей в районе висков засели крошечные оловянные солдатики, которые методично, ни на секунду не останавливаясь, молотили по своим лилипутским барабанам микроскопическими молоточками.
Бум-бум, бум-бум, бум-бум.
Никому не пожелаю такой мигрени. Разве что только Блодейне… Мерзопакостное ощущение.
В окнах проглядывали фрагменты закатного неба, розовато-фиолетового, подсвеченного бледным золотом уплывающего за горизонт солнца. Комната, освещенная лишь пламенем каминов, тонула в благостном полумраке. Сейчас мои глаза были не способны воспринимать яркие цвета. Только тени, только приглушенные краски угасающего дня.
Дня, который почти не сохранился в памяти.