– Эррол Хордис, к вам эсселин Сольвер пришла!
Еще бы сказала – прибежала…
– Входите, входите, – поспешил нам навстречу щупленький невысокий мужчина непонятного возраста: не то до сорока, не то после пятидесяти. Путаясь в складках темного балахона, он на ходу поправлял так и норовивший соскочить с глаза монокль, цеплявшийся за мешковатую одежду золотой цепочкой. – Я уже предупрежден.
Какие здесь все шустрые.
Одарив подопытную, то бишь меня, дежурной улыбкой, эррол Хордис отвел эссель Тьюлин в сторону и принялся о чем-то с ней перешептываться. Полагаю, обо мне. Иначе бы не выворачивал себе шею, глядя в мою сторону.
Сегодня я стала гвоздем программы. Вторым, правда, после Майруэн.
Пока лекарь и сваха перемывали косточки невесте номер девять или уже, наверное, восемь, я оглядывалась по сторонам, желая понять, где именно меня будут осматривать и как тут обстоят дела с санобработкой.
Помещение было довольно просторным, освещенным несколькими масляными светильниками да пламенем, пожирающим поленья в камине, из-за чего те жалобно потрескивали. Полумрак, разбавленный золотом огней, и дождь, мягко шелестевший за окнами лаборатории, действовали умиротворяюще. Не заметила, как расслабилась. Лениво заскользила взглядом по стеллажам, высившимся вдоль каменных стен. По длинным, грубо сколоченным столам, тянувшимся от входа в лабораторию до самого камина. Возле него темнело старенькое потертое кресло да лежала, растекаясь по полу бурой лужицей, медвежья шкура.
Все полки, как и столы, были сплошь заставлены склянками разных форм и размеров. Некоторые, из прозрачного стекла, не стесняясь, демонстрировали свое содержимое, которое вызывало скорее чувства опасения и гадливости, нежели интерес. В одной пузатой емкости, например, виднелись лапки: не то лягушачьи, не то какой другой живности. В бутыли полкой ниже плавали чьи-то глаза, я насчитала аж целых шесть штук.
Интересно, куда меня здесь будут укладывать? Нет, на такую роскошь, как гинекологическое кресло, я даже не рассчитывала. Но хоть минимальные условия для пациентов они же должны создавать! Или будет проверять в своем затрапезном кресле? А может, просто сдвинет в сторону склянки и велит лечь на стол? Брезгливо дотронулась до шероховатой поверхности – столешница оказалась липкой и грязной.
Фе!
– Не волнуйтесь, эссель Тьюлин, уж меня-то точно никто не проведет, – успокоил ворчунью лекарь и выпроводил ее за дверь, после чего обернулся ко мне: – Ну что ж, эсселин Сольвер, сейчас мы с вами познакомимся поближе! – Мужчина растерянно заозирался, словно что-то искал. Просканировав полки взглядом, вздохнул печально и подошел ко мне. – Присаживайтесь… Э-э-э… Да вот прямо сюда и присаживайтесь!