Котовского посадили в «грабительский коридор» Кишиневской тюрьмы, где, по его собственным словам, содержались «сливки преступного мира». Там он заболел «нервной горячкой», после чего очутился в тюремном лазарете. Вскоре его освободили из-под стражи до суда — «по болезни». Лечился Григорий от «нервной горячки» средством, проверенным веками, — наркотиками.
Пришла пора рассказать историю о Котовском, которая мало похожа на победные реляции, но идеально соответствует высказыванию «ни одно доброе дело не остается безнаказанным».
Вернемся в 1903 год. Во время Кишиневского погрома 18 января было убито 49 человек, разрушено 1500 домов. Триста погромщиков предали суду, но многие были оправданы.
Холодным зимним вечером Котовский пытался добраться домой из притона, где погружался в сладкие опиумные грезы. Он был болен, морально сломлен и измучен так, словно устал от всей жизни.
Навстречу ему несколько черносотенцев тащили тщедушного мужичонку, явно инородца, как в царской России называли евреев.
Григорий попытался вступиться за жертву, но православные рассмеялись в лицо пьяненькому — Котовский еле стоял на ногах от опиума и горячки, да и роста он был, как мы потом узнаем, вовсе не богатырского. Котовский еще раз попросил оставить инородца в покое, но черносотенцы, чуя свою силу, не церемонились ни с кем. Незадачливого заступника ударили по спине так, что свалился бы и бык. Но Котовский только покачнулся, и кровь бросилась ему в голову. Схватив обидчиков, он столкнул их лбами (подобный прием, но гораздо раньше, применил неукротимый Чумак, когда в очередной раз сбегал из-под следствия). Оглушенные и тоже далеко не трезвые черносотенцы повалились наземь. Инородец был спасен.
Оказалось, «природный интернационалист» Котовский спас некоего Майера Зайдера. Эта встреча для обоих имела решающее значение.
После того как в январе 1904 года началась русско-японская война, Григорий стал скрываться от мобилизации в Киеве, Харькове и Одессе. Здесь он, порой в одиночку, а порой в составе эсеровских террористических групп, принимал участие в «эксах», говоря простыми, не революционными словами — в налетах. И уже осенью 1904 года в Кишиневе Котовский возглавил эсеровскую группу, которая занималась грабежом и вымогательством.
Через год Котовского арестовали — но лишь за уклонение от призыва. Полиция даже не догадывалась о его участии в налетах. Несмотря на судимости, Котовского все же отправили в армию, в 19-й Костромской пехотный полк, находившийся тогда в Житомире в процессе доукомплектации. Впрочем, Котовский отнюдь не спешил на войну и в мае 1905 года бежал из полка. От житомирских эсеров он получил фальшивые документы и деньги на дорогу в Одессу. Кстати, в советскую эпоху Котовский предпочитал не упоминать о своем дезертирстве: он поддерживал имидж «лихого рубаки», а 1904–1905 годы представлял как период «бунта» и «революционного роста».