Он чувствовал себя изнуренным, как будто пробежал сто километров. Оказавшись в избе, Сергей рухнул в кресло-качалку матери. Отец стянул шапку, поставил палку у двери, а сам сел на лавку у стены и прочистил горло. С возрастом его голос стал сиплым.
— Это хорошо, что ты приехал, Сережа. Но ты здесь уже десять дней, и мне кажется, что пора бы тебе и возвращаться.
— Ты гонишь меня? Ты не рад меня видеть? Обычно ты жалуешься на то, что я приезжаю на короткий срок. Я уже начал спрашивать себя, а не провести ли мне зиму на хуторе, вместе с односельчанами?
Иван улыбнулся.
— Я всегда рад тебя видеть, мой мальчик. Но не стоит оставаться на хуторе из-за своих дурных предчувствий.
Ощущая некоторое раздражение, Сергей поднялся и достал из серванта бутылку водки. С течением лет деревянная мебель покрылась матовым налетом. На этажерке выстроились серебряные стаканчики тонкой чеканки. Мужчина плеснул в два стакана водки и сел рядом с отцом — это место он любил с раннего детства. Солнечный лучик проскользнул сквозь белые кружевные шторы, облизал пузатый бок самовара и залюбовался яркими цветами постельного покрывала. В красном углу выделялось строгое лицо Богоматери и светлый лик Младенца.
За околицей слышались голоса — трое мальчуганов, перешучиваясь, спешили по домам. Постепенно их звонкие голоса удалялись. Иван опустошил свой стакан, затем положил на стол огрубевшие руки, покрытые темными старческими пятнами. Сергей знал, что пальцы отца почти потеряли чувствительность, и это была одна из причин того, что бывший Леон Фонтеруа делал все так медленно и методично. Теперь многие привычные жесты требовали от него сосредоточенности. Чтобы так жить, требовалось особое смирение.
— Ты так и не смог ее забыть? — неожиданно спросил Иван Михайлович.
Сергей поморщился. Обычно подобные вопросы любила задавать покойная мать, но ему удавалось Отшучиваться. Теперь ее не стало, а он так и не подарил маме долгожданных внуков.
— Я не хочу говорить на эту тему, — проворчал он.
— Я никогда не вмешивался в твои дела, Сергей. Особенно после того, как тебе стало известно, что я столько лет скрывал от тебя правду о твоем происхождении. Я считал, что не имею права давать тебе советы. Тогда ты просто мог повернуться ко мне спиной, отказаться общаться со мной. Но ты великодушный сын. И я благодарен тебе за это.
Смущенный Сергей снова налил себе водки в стакан. Он не стал предлагать отцу выпить еще, так как знал, что его родитель почти не употребляет крепких напитков. Сергею показалось, что у него в ушах звучит насмешливый голос Григория Ильича: «Сразу чувствуется французская кровь, Иван Михайлович!» Сергей улыбнулся отцу, который с веселым видом покачал головой: они явно одновременно вспомнили о Григории.