В этом контексте зачистка политических режимов в южном и восточном Средиземноморье может означать завершение процесса создания «младодемократического» пояса безопасности и экономического благоприятствования по южному периметру Евросоюза. Если это так, то в течение менее чем десяти лет следует ожидать политических инноваций и в зоне стран Восточного партнерства. По успешном завершении этого процесса «крепость Европа» будет с внешней стороны окружена надежным рвом из ведомых государств, признающих за Евросоюзом роль «старшего брата» и прилежно реформирующих свои политическое, экономическое и культурное пространство в соответствии с жесткими требованиями Брюсселя, именуемыми «европейскими стандартами». Это в свою очередь гарантирует на десятилетия возможности для ЕС извлекать при прочих равных условиях сверхприбыли в регионе на зависть своими мощным конкурентам – США и Китаю. Худшим сценарием для объединенной Европы может стать формирование устойчивого «полумесяца» управляемой соперниками нестабильности по всей протяженности дуги от Атласских гор до Беловежской пущи.
«Зачистка Средиземноморской поляны», возможно, одна из профилактических мер по снижению вероятности негативного развития событий. Сохранение состарившихся «умеренных» арабских режимов более не способствовало решению проблемы стратегической безопасности на перспективу. Часть из них были более лояльны Вашингтону или Пекину, чем Брюсселю, а некоторые вовсе враждебны. Ротация власти в ближайшие годы все равно была неизбежна, и ее лучше было бы провести планово, гарантировав при этом полезные институциональные перемены. Процесс этот еще далек от завершения, но первые шаги уже сделаны, и они обнадеживают.
Для России изменения будут означать вполне определенное, но не слишком обременительное усложнение условий реализации собственной политики и достижения собственных планов (если таковые имеются) в регионе. Москва не захотела или не сумела сколь-нибудь решающим образом обозначить в развертывающейся ситуации собственные интересы и в который раз предпочла идти в общем русле тенденций, формирующихся без ее активной роли. Платой за это может стать упущение существенных, но некритичных выгод от не очень большого, но вполне осязаемого экономического сотрудничества со странами региона. Куда большими представляются будущие потери в случае, если интегрированное по-новому с Евросоюзом Средиземноморье существенно ухудшит возможности энергетического сотрудничества России с ЕС.
Таким образом, для определенных сил в мире «арабская весна» все же явилась ожидаемым и давно желанным поворотом в регионе. С их точки зрения, Ближний Восток и Северная Африка «отставали» от остального мира в области демократизации, либерализации и переуступки части суверенных функций в области экономики, культуры, правосудия наднациональным демократическим структурам и образованиям. Революционная встряска вывела арабский мир из собственной версии «благополучного застоя». Вне зависимости от того, явилась ли она результатом естественного вызревания внутренних предпосылок или была искусственно стимулирована извне, «арабская весна» стала катализатором внутренней социальной динамики арабских обществ, но одновременно и фактором дестабилизации обстановки в регионе. Вероятность тотального пространственного распространения «арабской весны» в регионе невелика – ведь, если весенние дожди прольются в Саудовской Аравии, мировые цены на нефть взметнутся так высоко, что обрушат и без того больную мировую экономику. Разве это кому-нибудь нужно?