Отличительный знак идиллического будущего по Стругацким — соединение обоих полюсов традиционной российской утопической мысли: в видении пасторального счастья, в «простой гармонии с природой», выражающемся в показе зеленых городов-садов, и в детском любопытстве (скорее нежели в фаустовской гордости) ученых-персонажей рассказов. С другой стороны, утопическая мечта об искусственно созданном изобилии и «всемогуществе человеческой технологии» также реализована в XXII веке Стругацких. Смелые гибриды скота, чье мясо белое и вкусное, как крабовое, не загрязняющие, мгновенные способы транспортировки и мимолетные заботы персонажей — что делать с избытком времени и роскоши — характерные черты этого видения.
Хотя главный драматический конфликт в раннем цикле истории будущего происходит между «хорошим и лучшим», авторы преуспели в населении своего мира оживляюще причудливыми и обладающими чувством юмора персонажами. Более того, даже в ранней, утопической истории будущего, декорации и диалог демонстрируют непосредственность и подражательную силу современной реалистической прозы.[7]
Романы и рассказы этой стадии творчества Стругацких имели мало отношения к основным вопросам, рассматриваемым в этом исследовании. Они, по сути, — одномерные, экстраполирующие произведения научной фантастики, отражающие господствующее оптимистическое общественное настроение поколения «оттепели».
Первая угроза гармонии между социальной утопией и неограниченным научным прогрессом появилась в повести «Далекая Радуга» (1963).
Серия физических экспериментов, проводимых в идиллической научно-исследовательской колонии на планете Радуга, вызвала волну материи/энергии, которую не могут контролировать ученые. Большая часть населения планеты эвакуирована, но ученые, которые должны остаться, ожидают смерти от неостановимой черной волны со спокойным героизмом и ясным сознанием.
Около половины работ, написанных в 1960-е, входят в тесно связанные циклы об истории будущего. Несколько основных персонажей и футуристических приспособлений (например, устройства для мгновенной транспортировки «нуль-кабины») появляются снова и снова.
Основные предпосылки ранних циклов об истории будущего остаются теми же: некий интернациональный мировой коммунизм (не обязательно идиллический) воцарился на Земле, звезды и планеты в нашей галактике, наряду и с находящимися на «Периферии» (за ее пределами) активно исследуются и/или колонизуются.
Другая ключевая черта, объединяющая все романы о будущем, — это концепция «прогрессорства». «Прогрессоры» — это земные миссионеры, вооруженные земными мудростью и технологией XXII века и пытающиеся помочь менее развитым обществам других планет. Все романы, входящие в тесно связанный цикл об истории будущего, рассматривают тему прогрессорства, и большая их часть по структуре иносказания: «прогрессорский» сюжет представляет модель, в которой расстояние между более и менее развитыми социально, политически и экологически обществами просто проецируется на межпланетное пространство.