– Это – другое. Настоящее. Я жениться хочу.
Мне стоило большого труда не присвистнуть. Жениться? Кузя? Невероятно! Дело даже не в том, что он категорически не способен долго удерживать внимание на одном предмете. Кузя – принципиальный противник брака. Когда-то я всерьез подумывала собрать для книжки отговорки и афоризмы, которые сыпались из него с волшебной легкостью всякий раз, когда кто-нибудь из родных или друзей склонял его к супружеской жизни. Типа "я пришел в этот мир не для того, чтобы обременить своих несчастных потомков гордой фамилией Кузякин", "браки заключаются на небесах – для того, чтобы в раю не переводились мученики", "если ты влюбился и не знаешь, что с этим делать, – женись", "любовь как соловей – в неволе не живет".
Я попыталась придать физиономии равнодушное выражение, но, наверное, не вполне успешно, потому что Кузя, покосившись на меня, буркнул:
– Ладно, можешь смеяться, если так уж хочется. – Он опрокинул вторую стопку и вдруг разразился оправдательной речью: – Я помню, что говорил по поводу брака. Но это от невежества. Я просто ничего не понимал. Думал, что знаю о жизни все, а на самом деле имел о ней не больше представления, чем имеет о море цирковой тюлень, родившийся в клетке. Я ползал на ластах, отбивал носом мячи на потеху публике, купался в корыте и думал, что так и нужно. Что я для этого рожден. А теперь очутился в море. И все изменилось. Я сам изменился. Был неуклюжим веселым уродцем, исполняющим нелепые трюки, а стал могучим зверем – ловким, быстрым, сильным. Оказалось, что любовь – это не удовольствие от купания в корыте, а стихия, в которой только и может раскрыться моя сущность, мои лучшие качества, мое "я". И брак – возможность быть с любимой, делить с ней горе и радость – это настоящая, подлинная свобода, а вовсе не силки с кандалами!
Я слушала Кузю, оторопев. Да полно, Кузя ли это? Что общего имеет этот пламенный оратор с легкомысленным болтуном и фигляром, которого я знала уже больше четверти века? М-да, похоже, любовь – и впрямь страшная сила…
– Все это замечательно, – сказала я осторожно, когда новый Цицерон прервался, чтобы налить нам очередную дозу. – Но возникает вопрос: какую помощь могучему ловкому быстрому зверю может оказать неуклюжая обитательница пресноводной лужи?
– Стебешься? – спросил Цицерон, бросив на меня неодобрительный взгляд. – Ну-ну, посмотрим, как ты запоешь, когда тебя накроет…
– Пока что накрыло тебя, mon ami. И ты явился ко мне за подмогой. А посему я имею право проявить любопытство, даже если оно тебе не нравится по форме. Но, так и быть, из уважения к твоему светлому чувству, форму я поменяю. Итак, что за беда приключилась с твоей любовью и чем я могу тебе помочь?