. Вы уже видите на горизонте «дивный новый мир»?
К числу этих «методов лечения» (один из вариантов обозначения пропаганды) относятся книги, которые пытаются установить дистанцию между матерями и детьми, такие как «Мама, уходи!» (Mommy Go Away!) и «Почему ты все время ко мне пристаешь?» (Why Are You So Mean to Me?). В своей книге «Нужна целая деревня» Клинтон приводит пример районного дошкольного воспитательного учреждения Вашингтон-Бич, Рослиндейл, штат Массачусетс, где «директор Эллен Вольперт побуждает детей играть в такие игры, как Go Fish[639] и Concentration, используя при этом карточки с картинками, на которых изображены мужчины с детьми на руках, забивающие гвозди женщины, пожилые мужчины на лестницах, седые женщины на скейтбордах и которые не соответствуют привычным образам»[640]. Такие вещи также нашли применение в прогрессивных начальных школах, где гендерные нормы часто подвергаются критике, как описано в книге Кристины Хофф Соммерс «Война против мальчиков» (War Against Boys).
Одним словом, дневной уход не плох для детей. Плохи традиционные буржуазные стандарты, в соответствии с которыми мы судим о том, что хорошо для детей, а что плохо; облагороженный аналог усилий нацистов, нацеленных на отлучение молодых людей от закоснелых традиций их родителей. Нацистам блестяще удалось заменить традиционные рассказы и сказки байками об арийской храбрости, божественности Гитлера и т. п. Математические задачи стали средством идеологической обработки, действующей на уровне подсознания; дети по-прежнему изучали математику, только теперь в задачах речь шла об артиллерийских траекториях и количестве продовольствия, которое тратится на дефективных и других представителей меньшинств. Христианская мораль постепенно изгонялась из школ, а преподаватели были обязаны основывать свои моральные наставления на «светских» патриотических идеях. «Идея верности была настолько же значима для германского народа, насколько она значима сегодня для нас», — говорили учителя своим ученикам. Действительно, преданность Гитлеру и государству всячески внедрялась в сознание детей, а лояльность по отношению к собственным родителям искоренялась всеми возможными способами. Эти дети должны были стать новыми мужчинами и новыми женщинами новой эпохи.
Очевидно, что содержание слащавого либерализма, который внушается современным детям, совершенно иное. Но есть и такие черты сходства, которые вызывают тревогу. Хорошими будут считаться те дети, которые в большей степени привязаны к «сообществу» и в меньшей — к своим родителям. Фашистские поиски нового человека, живущего в новом, тоталитарном обществе, в котором каждый человек чувствует теплые и любящие объятия государства, снова востребованы.