– Что надо? – недовольно спросил Хорин-Шелько. – Только быстро.
– Да-да, конечно, – заверил старьевщик. – Поверьте, вам это очень нужно. Сейчас…
Он повернулся к тележке, одним движением сковырнул крышку с коробки. И быстро начал копаться в её постукивающем и позвякивающем содержимом.
– Мне нич… – раздражённо начал Виталий. Но старьевщик уже что-то выудил из жестяного нутра и поворачивался к Хорину.
– Вот!
Хорин заткнулся на полуслове. Кое-как сглотнул закупоривший горло ком – вязкий, шершавый…
На ладони старьевщика лежал брелок в виде единорога. Серебряный, изящный, не похожий на конвейерную поделку. Виталий видел такой лишь единожды. Шестнадцать лет назад, в Екатеринбурге, у голубоглазой болтушки Ларисы.
Своей первой неслучайной жертвы.
Хвост и копыта того единорога были выкрашены алым лаком для ногтей. Лариса рассказывала, что сделала это сама – «для красоты и прикола». Этот был чистым, но на хвосте вроде бы проглядывало что-то красноватое, напоминающее не до конца счищенный или облупившийся лак. У безделушки уже не осталось прежнего блеска, она была потускневшей и поцарапанной. Словно эти шестнадцать лет оказались далеко не праздными и безоблачными…
Хорин поднял взгляд на старьевщика:
– Откуда это у тебя?…
– Какая разница! – Тот сунул руку в карман, словно боялся, что Виталий выхватит брелок. – Купите. Цена моя, торговаться нельзя.
– Беру. – Шелько опять занял место Хорина. – Сколько хочешь?
Старьевщик прищурился, как будто раздумывая – не стоит ли задрать цену. И чётко выговорил:
– Мизинец.
– Что-о-о?
Старьевщик молча показал ему оттопыренный мизинец.
– Что? – изумлённо повторил Виталий. – Сдурел, старый?!
– Купите, – с нажимом повторил продавец прошлого. – Вам это надо. Цена моя.
Хорин быстро огляделся. Как назло, от подъезда ближайшей пятиэтажки к контейнеру топала троица: вертлявая белокурая дочка, фигуристая смазливая мамаша и глава семьи с фактурой боксёра-тяжеловеса и двумя пакетами мусора.
– Пошёл ты… – зло бросил Виталий и поспешил прочь. Отбирать единорога при свидетелях было опасно, а продолжать беседу с этим душевнобольным – бессмысленно. Да и кто поручится, что у старьевщика именно тот брелок? Всё происходящее могло быть дичайшим совпадением, той самой выстрелившей шваброй…
Отойдя метров двадцать, он оглянулся. Фигура в плаще замерла, провожая его взглядом. Старьевщик легонько качнул головой, будто порицая поступок Хорина.
Виталий отвернулся и ускорил шаг. Прошёл пару кварталов, встал на обочине. Поднял руку, голосуя…
Ждать пришлось недолго. Через полминуты рядом аккуратно припарковалась бежевая «Дэу Нексия». Виталий заглянул в салон: