Он замолчал, опять потянулся к бутылке. Ян смотрел на Грибушина, не моргая, не шевелясь.
– Натанычу я, понятно, седые яйца в тиски пихать не стал, – продолжил рассказчик. – Всё-таки ценный кадр, а промахи у каждого бывают. Если бы он у меня миллион скрысил, я бы его пожурил-укорил жёстко, а старая карга – другое дело… Вместо него послал позавчера Мишу с Камилем. Дом на отшибе, бабка древняя, родни нет. Пожила-побыла, хватит.
Вторая порция коньяка отправилась вслед за первой. Хозяин кабинета заговорил медленнее, словно взвешивая каждое слово, убеждаясь в его необходимости…
– Вернулся только Миша, а в глазах у него дурка при полном параде марширует. Лепечет, что стали они «Молотова» поджигать, а вместо бутылки Камиль полыхнул. Сгорел, как промокашка в мангале – за полминуты угольков не осталось. А за Мишей потом паук размером с телёнка гонялся, а он пауков терпеть не может. Рассказывал, что в пионерлагере пацаны в банку разных наловили и ему полусонному на голову высыпали.
Третью сотку «Метаксы» Грибушин сглотнул как воду и посмотрел на Дергача совершенно трезвым взглядом:
– Меня вообще после молодости никакой чертовщиной не пронять. Жизнь круче заворачивала… Да и про Мишу слышал, что он с недавних пор на какую-то дурь налегает, а с ней не только паука – Кинг-Конга увидишь.
Он сделал паузу, закаменел лицом, словно унимая непонятную Дергачу внутреннюю дрожь, и продолжил:
– Только мне сегодня те приснились… Аркаша Тульский, Руслан с Датико, Костя Вологда, Женя Агроном, братья Крещёновы, Фома Фомич, банкир тот, которого газосваркой честности учили, и остальные… Веришь, нет – все, кого я когда-то… Неважно, сам или по моему слову. Я уже некоторых забывать начал. Вокруг меня сгрудились и просто смотрели, до-о-олго… Прямо глазами жрали. А потом Фома Фомич сказал, чтобы я ту землю не трогал. И голос у него не свой был… Мне…
Он замолчал, будто испугавшись тех слов, которые должны были прозвучать дальше. Отвёл глаза, но Дергач увидел колыхнувшийся в них чёрный фитилёк страха. Крохотный остаток того, что пережил Грибушин минувшей ночью.
Ян смотрел, оставаясь в прежней позе. Хозяин кабинета не то усмехнулся, не то оскалился – криво, через силу:
– Я никогда дела на полпути не бросал и не брошу… Сегодня шестнадцатое, неделя у тебя есть. Но чем быстрее, тем лучше. Если я получу ту землю, ты получишь пять процентов от проекта. Куда ехать – у моей новой возьми, она знает. Всё, делай…
Дергач коротко кивнул и пошёл к выходу, начиная жалеть, что не удержался и подпортил примету. Ладно, как-нибудь выкрутимся… За спиной у него раздался звяк стекла о стекло и бормотание Грибушина – злое, с отчётливыми нотками истерики: