– Я хотел бы объяснить, – сказал Кот.
– В жопу иди, – посоветовала Полина.
Взглянув на нее, я понял, что девушка уже захмелела: на скулах горел румянец, а в помутневших глазах блестели слезы.
– Расскажите, что там было, – попросил Ильич.
– Что было, то прошло, – сообщила Полина развязно.
И с хрустом раздавила в кулаке пластиковый стаканчик. Кот развернулся и вышел.
– Виктор Александрович, – произнес Ильич с каким-то торжественным трагизмом. – Я признаю, что вся эта акция была огромной ошибкой.
– В жопу иди! – предложил Врач в свой черед…
А потом мы с Врачом и Медбратом пили на улице. На берегу озера, в глубине которого, когда стемнело, зажглись звезды и ленивая луна, подпрыгивая на волнах, раскатала золотистую дорожку прямо к моим ногам. От воды тянуло холодом, над головой мягко колыхались разлапистые сосны, и Медбрат, присоединившийся к нам с заходом солнца, смолил одну за одной свои вонючие сигареты.
– Когда я был совсем маленьким, – раскачиваясь, говорил Медбрат протяжным голосом, – я хотел стать космонавтом. Потом внезапно оказалось, что стать космонавтом – это такая шутка про мальчика-дебила. Ну что ж тут поделаешь? – подумал я. И пошел поступать в медицинский. А Ванька со второго этажа поехал служить в Чечню. Мы с ним все детство играли в песочнице, обменивались машинками и натягивали между этажами веревки для обмена записками. А когда его убили в этой самой Чечне, я снова подумал: что поделаешь? И согласился на предложение Виктора Александровича пойти поработать к нему в институт. И когда нейрофон отказался на меня цепляться, я попросил своего научного руководителя помочь вживить его…
Засопела, вздыбилась, шурша травой, бесформенная черная куча справа от меня и голосом Врача сказала:
– Игорек, ну кто знал, что так получится?
– Что вы, Виктор Александрович, я не об этом. Я совсем о другом. Видите, справа от луны Большая Медведица? Я смотрел на нее тридцать лет назад и думал, что когда-нибудь полечу на ракете вон к той крайней звезде… А сейчас уже не хочу. Совсем. И ничего тут не поделаешь.
– А я всегда мечтал быть врачом, – сказал Врач.
– Повезло тебе, – сказал я.
– Что есть, то есть, – согласился Врач. – Ужас, а у тебя была мечта?
Вопрос вызвал шквал обрывочных образов из детства: засыпанный снегом двор, пыль, играющая в солнечном луче, колесо велосипеда, стремительно разрезающее глубокую лужу… Где-то под ворохом этих картинок, если покопаться, можно было, наверное, найти и заветные желания. Но к чему они сейчас? Поэтому я не стал отвечать. Тем более что моего ответа никто и не ждал.