— Ладно, — вздохнул Рожнов. — Сейчас мы размазываем манную кашу по белой скатерти. Надо узнать, кто такой Фетисов. Где жил, чем занимался, круг друзей… Уверен, что здесь тебя тоже поджидает немало гостинцев. Да, ты не узнал — в милицию не поступали заявления об исчезновении людей?
— Узнавал. Не поступали.
— Так… о чем это говорит?
— Это может говорить о многом. О том, например, что Фетисов приезжий. Но вот передо мной его домашний адрес. Он прописан в этом городе. Возможно, он жил один и о нем попросту некому заявить…
— Вы упустили еще один вариант, — заметил с улыбкой Рожнов. — Что нашли водолазы? Фетисова? Или его документы?
Знакомясь с данными о Фетисове, Демин не находил в них ничего, что позволяло бы судить о его характере, привязанностях, слабостях, о том, что привело его поздним ноябрьским вечером на пустынный берег реки. Немногим более сорока лет, женат, имеет ребенка двух лет. Вообще-то человек на пятом десятке мог бы иметь ребенка и постарше, но случается и такое. Не исключено, что у него и постарше дети есть — женат, оказывается, Фетисов четвертый раз. Нынешняя жена — учительница. Преподает труд в школе. Учит детишек кроить и вязать. Сам Фетисов закончил строительный институт. Работал геодезистом. Зарплата двести пятьдесят рублей. Не привлекался ни в суд, ни в милицию. Наград не имеет. Никуда не избирался. За рубежом не бывал. Ученых званий не удостоился. От соседей нареканий не поступало. И наконец, Демин прочел слова, которые его насторожили. Оказывается, Фетисов был студентом второго курса филологического факультета. Значит, были в его душе неудовлетворенность, стремление к иной жизни…
И еще одно удалось установить — место убийства находилось в стороне от всех маршрутов Фетисова. Жил он вдали от реки, место работы находилось в центре города, и даже проезжать мимо злополучного обрыва у него не было видимой надобности.
Несколько минут Демин разглядывал фотографию Фетисова. Со снимка на него смотрел человек со слегка вьющимися волосами, низким лбом, слегка приплюснутым носом, с крупными ноздрями. Смотрел пристально, в упор, будто требовал возмездия за свою безвременную кончину. Да, во взгляде было какое-то упрямство, казалось, он знал о себе нечто такое, о чем другие не догадывались.
Демин сложил бумаги в новую, хрустящую на изгибах папку, запер ее в сейф и направился к Рожнову просить машину. С машиной всегда были осложнения, и всегда случалось так, что Демину она требовалась чаще других.
Рожнов встретил его приветливо.
— Машину бы, Иван Константинович! Часа на три… Если я разошлю повестки, они придут к людям через три дня. Значит, назначать допросы можно дня через четыре, не раньше, а это уже следующая неделя… И опять же придут не те, кто больше знает, а те, у кого дел поменьше, кого начальство отпустит…