. У края вольера он развернулся и пошел в другую сторону, похожий на пилигрима, который, кряхтя и молясь, совершает свой нелегкий путь.
После фламинго они подошли к сурикатам[25]. Байерман опять взял свой бинокль, хотя животные находились всего в нескольких метрах от них на песчаном, изрытом норами участке. Хойкен попытался уловить их движения, но самое большее, что ему удалось, это увидеть тесно прижавшуюся друг к другу парочку зверушек, которые стояли на бугорке и что-то высматривали. При этом они опустили свои лапки, как футболисты в ожидании пенальти. Байерман объяснил, как у них происходит разделение труда. Пока одни особи бегают в поисках пищи и складывают ее в норы, другие почти непрерывно ведут наблюдение за участком и охраняют его. Некоторые животные стояли под ярким светом лампы-обогревателя. Хойкен попросил у Байермана бинокль, чтобы рассмотреть их получше. Теперь ему было видно, как сурикаты опираются на хвост, чтобы держаться прямо. Здесь, в зоопарке, они вели себя так, словно находились на просторах Южной Африки. Они понятия не имели, что не нужно ничего охранять, а найти пропитание здесь очень просто. Хойкен думал, что зверушки могли бы жить здесь, ни о чем не беспокоясь, но инстинкт заставляет их сновать, как будто над ними все еще кружит хищная птица.
«Должен же когда-нибудь разговор переключиться на дела», — размышлял Георг, но Байерман с удовольствием ходил перед вольерами и, казалось, не собирался заниматься ничем другим. Хойкен предположил, что он изучает животных так же внимательно, как рукописи. Байерман внимательно наблюдал за поведением животных. Наблюдать отдельных животных — это, наверное, своего рода тренировка, чтобы потом лучше понимать капризных авторов с их чудачествами. Ханггартнера, например. Какому зверю он соответствует? Какому-нибудь неуклюжему и хитрому, который живет в самом центре зоопарка. Байерман сразу бы нашел аналогию.
Когда его спутник предложил пойти в обезьянник, Хойкен понял, что нужно запастись терпением. Обезьяны содержались в маленькой постройке со стеклянной крышей, через которую солнце, как в инкубаторе, обогревало тропические растения внутри. Чириканье воробьев сопровождалось криками обезьян-ревунов, которые бегали по клеткам, подвешенным над головами посетителей. Было тепло и душно, в воздухе висел запах соломенной подстилки, лежащей для того, чтобы шаги людей не тревожили животных. Однако последние все равно были раздражены, потому что это был их дом. Обезьяны хрипло ревели, волновались и иногда демонстративно опорожнялись прямо на головы людей, как будто считали их отпускающей свои бесполезные комментарии глупой шпаной.