Онуфрич не только сам никогда не говорил о старушке, но строго запретил жене и дочери упоминать о ней. Несмотря на то, Ивановна вознамерилась сблизиться с теткою. Не смея действовать явно, она решилась тайно от мужа побывать у старушки и уверить ее, , что ни она, ни дочь нимало не - причастны дурачеству ее племянника.
Наконец случай поблагоприятствовал ее намерению: Онуфрича на время откомандировали на место заболевшего станционного смотрителя, и Ивановна с трудом при прощанье могла скрыть радость свою. Не успела она проводить дорогого мужа за заставу, не успела еще отереть глаз от слез, как схватила дочь свою под руку и поспешила с нею домой.
- Машенька! - сказала она ей, - скорей оденься получше; мы пойдем в гости.
- К кому, матушка? - спросила Маша с удивлением.
- К добрым людям, - отвечала мать. - Скорей, скорей, Машенька; не теряй времени; теперь уже смеркается, а нам идти далеко.
Маша подошла к висящему на стене в бумажной рамке зеркалу, гладкозачесала волосы за уши и утвердила длинную темнорусую косу роговою гребенкою; потом надела, красное ситцевое платье и шелковый платочек на шею; еще раза два повернулась перед зеркалом и объявила матушке, что она готова.
Дорогою Ивановна открыла дочери, что они идут к тетке.
- Пока дойдем мы до ее дома, - сказала она, - сделается темно, и мы, верно, ее застанем. Смотри же, Маша, поцелуй у тетки ручйу и скажи, что ты соскучилась, давно не видав ее.
Она сначала будет сердиться, но я ее умилостивлю: ведь не мы виноваты, что мой старик спятил с ума.
В сих разговорах они приблизились к дому старушки. Сквозь закрытые ставни сверкал огонь.
- Смотри же, не забудь поцеловать ручку, - повторила еще Ивановна, подходя к двери. Султан громко залаял. Калитка отворилась, старушка протянула руку и ввела их в комнату.
Она приняла их за обыкновенных вечерних гостей своих.
- Милостивая государыня тетушка! - начала речь Ивановна.
- Убирайтесь к черту! - закричала Старуха, узнав племянницу. - Зачем вы сюда пришли? Я вас не знаю и знать не хочу.
Ивановна начала рассказывать, бранить мужа и просить прощенья; но старуха была неумолима.
- Говорю вам, убирайтесь! - кричала она, - а не то!.. - Она подняла на них руку.
Маша испугалась, вспомнила приказание матушки и, громко рыдая, бросилась целовать ее руки.
- Бабушка сударыня! - говорила она, - не гневайтесь на меня; я так рада, что опять вас увидела!
Слезы Машины наконец тронули старуху.
- Перестань плакать, - сказала она, - я на тебя не сердите:
знаю, что ты ни в чем не виновата, мое дитятко! Не плачь же, Машенька! Как ты выросла, как похорошела!