— Не пройти дальше, Митя, — опять взмолился он, видя, что Дмитрий делает новый шаг в поток, встретивший его еще более яростными ударами.
Еще два шага, только два коротких шага. Пройдено меньше половины. Уже и Дмитрий качается, словно резкие порывы ветра клонят его к воде, следом за ним переставляет закоченевшие негнущиеся ноги Иван, притормаживая у каждого препятствия, боком, одной рукой держась за веревку, а второй хватаясь за воду, замыкает шествие Степан. Шаг, еще шаг, еще… Правая нога Дмитрия, приподнятая для следующего шага, не нашла опоры. Яма. Дмитрий отдернул ногу и качнулся назад. Не ожидая, что канат ослабнет, Иван потерял равновесие и спиной плюхнулся в поток. Рывком сбило с ног и Степана и Дмитрия. Подхваченные быстриной, братья поплыли, усиленно работая руками. Ноги непрерывно задевали за донные выступы, но встать и удержаться на месте было невозможно. Ружья и заплечные мешки сковывали движения, веревка теперь служила помехой. Дмитрий одной рукой выдернул нож, висевший у пояса, и резанул по пеньке. Следом за ним так же освободился от веревки Степан. Иван начал захлебываться и сбросил с плеч ружье и мешок. Плыть стало легче, и он на несколько саженей опередил братьев. Вскоре его вынесло на отмель, он встал на ноги и радостно замахал руками, призывая к себе братьев.
К Ивану они подплыли одновременно.
— Где ружье? — едва отдышавшись; спросил Дмитрий.
Иван, счастливый тем, что избавился от смертельной опасности, молча улыбнулся, стряхивая с себя водяные брызги.
— Щенки, — презрительно бросил Дмитрий. — Айда за мной!
До вечера, братья еще три раза пытались найти брод и перейти реку. И каждый раз неумолимый поток отбрасывал их назад к берегу, останавливая переход или глубокой подводной расщелиной, или ослизлым дном, где ноги не держались, или непреодолимой силой воды, сшибающей с ног. Последняя неудача отбила охоту и у Дмитрия. Ночью, сидя у костра-дымокура, он лениво подбрасывал на горячие уголья сырые березовые ветки. Курил короткую трубку и думал о дальнейшем походе. Братья, измученные неравной борьбой с речным потоком, спали в обнимку прямо на траве, не смастерив даже простейшего шалаша.
Где они свернули с отцовской тропы, Дмитрий не мог вспомнить. По всем приметам, они уклонились на юго-запад. На схеме отца река, которая так и не пустила их на противоположный берег, не значилась. Если они даже и преодолеют ее выше, где русло должно сужаться, все равно дальнейший поиск пойдет вслепую. До сегодняшней неудачи признаться перед братьями в том, что они заблудились, Дмитрию мешало самолюбие. Теперь, не унижаясь, можно согласиться с настойчивыми требованиями братьев и вернуться домой, не добившись успеха. Что поделаешь, столкнулись с непреодолимой преградой. Дальнейшие попытки ни к чему: лбом каменную стену не прошибешь. Да и запасы провизии подходят к концу, пороху и дроби маловато, а тут еще молокосос такую глупость допустил. Дед Кухтарь тоже может панику поднять: прошли все сроки возвращения. Мать дома беспокоится. Каково ей после тяжелой утраты главы семьи еще о сыновьях думать, как бы с ними беда не стряслась. О Дунюшке Дмитрий думать боялся. Если все, о чем он передумал за короткую летнюю ночь, имело оправдание, то мысль о невесте казалась ему слабостью, которую мужчине простить нельзя. И все-таки он хитрил перед собой: гоня мысли о любимой из головы, он не мог выгнать ее из сердца, а сердце пуще всего просилось домой.