Я осекся. Кто я такой, чтобы предлагать этой незнакомке другую жизнь? Почему она должна всё бросить ради меня?
Уставившись в белесое полотнище палатки, я вспомнил вчерашний вечер. Вокруг маленькой деревенской площади цвели магнолии, до нашего домика долетал их аромат. Потом, ночью, мы с Кидальчиком метались меж горящих стволов…
В Нью-Йорке тоже цветут магнолии ранней весной. Какой сейчас месяц? Февраль? Возможно… Не было времени узнать.
Ассоль всхлипнула. Я повернулся к ней, снова взял за руку. Маленькая лапка… Ледяная, безвольная, будто неживая.
— Прости. Я не хотел тебя обидеть. Думал, может, тебе захочется… Может, ты хочешь освободиться.
Она снова рассмеялась. Вытерла слезы, покачала головой.
— Дурачок… Это самая лучшая работа на свете, — она неожиданно сильно сжала мою ладонь. — Ведь я должна защищать твою жизнь.
Это признание выбило меня из колеи. Соленые губы, прикрытые в экстазе глаза, жилка на шее, бьющаяся в такт моему сердцу…
— Повтори, что ты сказала. Пожалуйста…
— Я обязана защищать твою жизнь.
Я помолчал.
— Что ты делала сегодня ночью? — голос не слушался.
— То же, что и всегда.
Снова представил её тонкое, бьющееся тело в своих объятиях. Неужели… неужели она добровольно пошла за мной в крепость ашарванов, в плен?
Но спросил о другом:
— Ты говоришь, что должна защищать меня. — медленно выговорил я. — Но… не сама же ты это придумала? Кто-то тебя послал?
— Потерпите немного, Алекс. В свое время вы всё узнаете. — снова явился Воронцов.
Удивительно, как он отыскал нас здесь, в Израиле?
И тут я заметил, как Ассоль смотрит на Воронцова. Она готовилась напасть. Приняв защитную стойку, девушка встала между мной и этим здоровым мужиком — тростинка на пути кабана…
— Успокойтесь, друзья! — Воронцов поднял руки. — У меня послание от вашего драгоценного учителя, Ассоль. — и он произнес фразу на незнакомом, гортанном языке.
Она расслабилась. Растерянно оглянулась на меня, подошла, зачем-то поправила скрипучую подушку, и только затем вновь повернулась к Воронцову.
— Я думала, Рашид сам приедет.
— Жизнь постоянно преподносит сюрпризы.
Меня поразил контраст между сохранившимся в памяти офицером контрразведки и увиденным сегодня: для образа Индианы Джонса не хватало лишь хлыста и шляпы… Посмотрев исподлобья, он проворчал:
— Я всегда подозревал, что от вас одни неприятности, мистер Мерфи.
— Не буду отрицать, что думаю аналогично о вас, господин Воронцов.
Он хищно усмехнулся.
— Тем не менее, я рад, что успел до того, как вас убили. Собирайтесь, мы уезжаем. — Воронцов повернулся к выходу.
— Я не буду с вами сотрудничать! Ни с вами, ни с кем-либо другим!