— Когда? — наконец спросил он севшим голосом.
— Месяц тому. — он поднял на меня погрустневший взгляд.
— Земля ему пухом… — он помолчал. — Значит… Началось. — я не понял его последней реплики, но переспрашивать не стал.
Старик поднялся, отряхнул брюки и поправил рубашку. Пригладил рукой волосы…
И вдруг я вспомнил ту, месячной давности фотографию!
— Вы Кацман. — он удивленно приподнял брови, затем коротко поклонился.
— К вашим услугам.
— Простите, не признал. На фото вы без бороды. И, кажется, моложе лет на двадцать… Я читал ваше дело. Рашид упоминал о друге, пропавшем около четырех месяцев назад.
Старик убрал за ухо седую прядь, и задумчиво посмотрел в сторону высившегося невдалеке артиллерийского орудия.
— Значит, это вы нынче занимаетесь делами чудесников?
Его вопрос меня обескуражил.
— Собственно… Рашид попросил приглядеть лишь за одним. За Мерфи.
— И куда собираетесь его везти?
— В Москву… Когда придумаю, как отсюда выбраться и уговорю парня. — ответил я. И угрюмо добавил: — На редкость вредоносный тип.
Кацман усмехнулся.
— Алёша? Вы просто его не знаете. Мальчик вас еще удивит, правда-правда. Он — выдающийся талант. Неоформленный — это да. Неограненный, так сказать… При соответствующем обучении ему не будет равных.
— Его идея бежать через Голаны?
— Ну почему же? Моя… — старик сверкнул глазами. — Это был единственный путь. К тому же, мальчик нуждался в… инициации. Должен был поверить.
— Вы могли погибнуть. — Кацман пожал плечами.
— Я — математик и доверяю цифрам. А еще я верю в Бога… Он творит чудеса. Когда по-настоящему захочет.
И тут из-за палатки появилось это неограненное сокровище. Одноногий, одноглазый, однорукий… Кацман деликатно кивнул и пошел прочь, а парень встал рядом, тяжело навалившись на костыли.
— Если вы хотели поговорить наедине, надо было уйти подальше. — сердито заявил он. — Здесь, знаете ли, тонкие стены.
— А мы ничего предосудительного и не обсуждали.
— Я пленник, или как? — Мерфи смотрел враждебно.
— Насильно вас никто не держит, ради Бога. Только… — я демонстративно оглядел его с головы до ног. — Куда вы пойдете?
Он уставился в землю.
— Есть неоконченные дела…
— В Америку собрались? — я специально заговорил именно об этом.
— И как вы догадались?
Еще немного, и он бросится на меня. С костылями наперевес.
— Не очень сложно. Хотел бы извиниться: в Москве я не понял, почему вы сбежали.
— А теперь?
— Вы знали, что она умерла. Вам просто не раскрыли подробностей.
— Я не верю, что мама покончила с собой.
— Когда я вам об этом сказал — тогда, на Лубянке… Я тоже не владел всей информацией. Но теперь мы уверены: ваша мать была убита. Потому, что она — чудесник. Такой же, как и вы.