Рихт рывком увлек меня за собой к повороту мимо служебных помещений. Мы пролетели подлинному коридору, оказавшись перед огромными раздвижными дверями, за которыми мельтешило множество людей. Над плитой клубился пар, а пахло так, что я резво вспомнила о далеком перекусе во время съемок.
— Кухня, — задумчиво произнес Рихт. — Она же тупик.
— Напрямик не пойдем?
— Мы же не в боевике.
— У меня есть это. — Я сунула руку в карман и вытащила леденец. — Если направить его прямо сквозь одежду, вполне сойдет за лазерный пистолет.
— Нет, это слишком. У нас шпионский триллер.
— В шпионских триллерах обычно громят кухню.
— Нет, Танни, ты путаешь.
Рихт увлек меня за собой обратно, и мы метнулись налево там, где раньше свернули направо. Услышали шаги и нырнули за угол: едва успели, потому что по коридору за аэротележкой с посудой прошли два официанта, обсуждающие «мерзкую девицу за седьмым столиком». Когда шаги стихли, Рихт отлепил меня от стены, и спустя пару минут мы затормозили перед небольшим холлом, отлично просматривающимся из-за угла.
— А теперь делай, как я.
Не успела даже слово сказать, как он накинул капюшон на голову: так, что осталась видна только нижняя половина лица, я напялила очки, и мы неспешным шагом прошли через небольшое служебное помещение к дверям. Не только мы, следом за нами шли еще две девушки, парень с перекинутой через плечо сумкой, а навстречу еще двое рослых мужчин. Турникет на выход работал без пропусков, поэтому Рихт подтолкнул меня вперед и помахал охранникам:
— До завтра, парни.
Они пробурчали что-то в ответ, но даже головы не подняли.
— Ты. Где. Этому. Научился?! — выдохнула я, когда мы оказались на улице и, подхваченные толпой, зашагали в сторону центра.
— Я же актер, забыла?
Чешуйчатые перцы!
— И не возразишь даже.
— А то. — Рихт подмигнул. — Куда пойдем?
— Не знаю… давай прогуляемся в центр, а там посмотрим.
Он кивнул, и только тут я поняла, что он по-прежнему сжимает мою руку. Крепко-крепко — вспотевшие пальцы, в которых отдается пульсация бешено бьющегося сердца. Адреналин бежит по венам, будоражит кровь, и я понимаю, что напрочь забыла о настроении, с которым пришла к нему. Кажется, это представление с лестницей было исключительно ради меня. Кажется…
Да нет, мне не кажется.
— Как ты вообще решил стать актером? — спросила, чтобы сбить себя с этой мысли.
— У меня четыре младшие сестры и трое старших братьев.
— Ого!
— Да. Сильно старших, поэтому, поскольку все мужские роли в семье уже были заняты, я помогал матери с сестренками. Ты себе представляешь, что такое четыре мелкие девицы, от двух до семи, которых надо занимать и развлекать? Вот я и устраивал представления. Сначала с куклами, потом, когда старшая пошла в школу, мы давали представления на пару с ней.