Впрочем, подобное стечение обстоятельств представлялось мне слишком удачным, чтобы быть правдой.
* * *
Между тем в течение нескольких недель я думал, что удача и дальше будет улыбаться нам. Максим вышел из комы и поправлялся на удивление быстро. В июне его избрали депутатом, и в прессе ему даже прочили должность министра. В связи с возбуждением дела о нападении на Максима зону вокруг спортивного корпуса оградили как место преступления. И работы по сносу здания были перенесены на более поздний срок. А потом, когда в силу сложившихся обстоятельств правление фонда «Хатчинсон и Девилль» решило отозвать денежную сумму, пожертвованную лицею Сент-Экзюпери, этот вопрос и вовсе отложили в долгий ящик, да и позиция дирекции лицея в этой связи резко изменилась. Ссылаясь на причины экологического и культурного порядка, представители Сент-Экза заговорили о рисках, связанных с реконструкцией подобного природного объекта, который неизбежно лишился бы частицы своей души, дорогой всем активным участникам учебно-воспитательного процесса. Что и требовалось доказать.
* * *
Фанни связалась со мной сразу же после того, как узнала об аресте моего отца. Мы с ней встретились в больнице и просидели весь вечер в палате Максима – он все еще лежал без сознания, – вспоминая ту ночь 1992 года и рассказывая друг другу, как все было на самом деле. Узнав, что она неповинна в смерти Винки, Фанни воспряла духом. Чуть погодя она рассталась с Тьерри Сенека, приняла приглашение от клиники репродуктивной медицины в Барселоне и занялась проблемами экстракорпорального оплодотворения. Когда Максим пошел на поправку, я стал чаще навещать его в больнице.
В течение нескольких дней я действительно думал, что нас троих не коснется трагическая участь преступников, замуровавших в стене два трупа, и нам удалось избавиться от этого проклятия добрых душ.
Но я ошибался, потому что не ожидал, что меня предаст человек, которому я по глупости открыл душу, – Стефан Пьянелли.
– Тебя это не обрадует, но я собираюсь издать книгу, в которой расскажу всю правду о смерти Винки Рокуэлл, – как ни в чем не бывало сообщил мне Пьянелли как-то вечером в конце июня, когда мы сидели с ним за стойкой бара в Старом Антибе, куда он позвал меня выпить.
– Какую еще правду?
– Одну-единственную, – невозмутимо ответил Пьянелли. – Наши сограждане вправе знать, что случилось с Винкой Рокуэлл и Алексисом Клеманом. Родители учащихся Сент-Экза вправе знать, что они отправляют своих чад в учреждение, где уже двадцать пять лет в стене одного из корпусов находятся два замурованных трупа.