Все эти годы я часто думал, чем Винка так очаровала меня, откуда взялось это болезненно-пленительное головокружение, которое я ощущал постоянно. Как от наркотика. Даже когда мы были вместе, даже когда Винка целиком принадлежала мне, чувство утраты не покидало меня. У нас были волшебные мгновения – встречи, наполненные мелодиями и гармониями, которые своим совершенством напоминали некоторые популярные песни. Но это ощущение легкости длилось недолго. Даже когда я проживал эти мгновения, я знал, что они подобны мыльным пузырям. Которые вот-вот лопнут.
И Винка все время ускользала от меня.
3
Я вернулся домой, чтобы не пропустить телефонный звонок от отца, который после долгого перелета из метрополии на Таити обещал позвонить мне до часу дня. Поскольку связь была непомерно дорогой, а Ришар не отличался словоохотливостью, разговор получился коротким и холодным – сродни отношениям, которые с давних пор сложились между нами.
Потом я съел лоток с цыпленком под соусом кари, который мне оставила мать, и меня даже не стошнило. После обеда я худо-бедно пытался прогнать одолевавшие меня мысли и занялся своими насущными делами – взялся за математику с физикой. Мне удалось решить несколько дифференциальных уравнений, но скоро это занятие мне порядком наскучило, и я все бросил, потому что никак не мог сосредоточиться. Меня даже охватила паника. Я снова вспомнил про убийство. В начале вечера, когда позвонила мать, я был сам не свой. И решил во всем ей признаться, но не успел. Она предложила мне приехать к ней в Ланды прямо завтра. Поразмыслив, она решила, что двухнедельное одиночество может плохо сказаться на моем настроении. А готовить домашние задания в кругу семьи мне было бы намного легче, убеждала меня она.
Чтобы вконец не свихнуться, я согласился и в понедельник, рано-рано утром, когда еще стояла заснеженная мгла, сел в поезд. Первым делом я добрался до Марселя, а там пересел на комфортабельный поезд дальнего следования, который, впрочем, прибыл в Бордо с двухчасовым опозданием. К тому времени последний региональный экспресс уже ушел, и НОЖДФ[70] пришлось фрахтовать автобусы до Дакса. Промытарившись таким образом весь день, я прибыл в Гасконь только заполночь.
Моя тетушка Джована жила в стареньком доме с мансардой, затерявшемся в сельской местности. Крыша у ее дома, увитого плющом, здорово прохудилась и пропускала воду во многих местах. А в конце 1992 года дожди поливали в Ландах беспрестанно. В пять часов пополудни уже стояла кромешная тьма – казалось, что по-настоящему светлый день больше не наступит никогда.