Романов тут не было, как те, что были у кровати Эммы. Ничего легкого. Шар малахита на бронзовой подставке был на столе с тремя стопками бумаги вокруг, чернила и три ручки на подставке из эбонита казались правителями.
Томас постучал пальцами по правому подлокотнику, что был ниже левого и изгибался, поддерживая его.
— Припухлости, говоришь? Подмышки, горло и…
— Пах. Физикер хотел проверить, что в них, — Эмма сохраняла голос ровным. Он мог слушать, но не мог двигаться быстро. — Это произошло так внезапно.
— Ясно, — протянул он. Это не был вопрос, он отмечал место в разговоре, пока он думал.
Раздражение зудело на ее коже.
«Я не могу это исцелить. Скажи, что ты можешь. Скажи, что знаешь, что это».
— Я боюсь за него.
Вот. Это было сказано. Потрясенная тишина повисла в библиотеке. Хорошо, что тут не свисала бледная ткань с белого потолка, иначе ее нетерпение, едва сдерживаемое, порвало бы эту ткань. Или превратило обрывки в стекло. Это было бы зрелищем.
— Ах, — веки Томаса чуть опустились. — И ты пришла ко мне.
Микал у двери молчал. Она ощущала его внимание, вдруг она ощутила усталость от того, что была женщиной в мире глупых, но сильных мужчин. Они все усложняли.
Томас хотел отомстить, возможно, за ее отношение к нему, но Эли страдал. Щит, ее Щит… а она была беспомощна.
Боже, как она ненавидела это ощущение. Потому она так верно служила Британии?
Она хотела ответ на этот вопрос?
Она встала, не обращая внимания на его порыв встать, как джентльмен. Она собрала юбки онемевшими руками.
— Да. Это было глупо. Я думала, ты знаешь, как бороться с такой болезнью.
— Бороться? Нет. Но исцелить — возможно. Эмма…
— У меня был, — сухо сообщила она, — утомительный день. Я переживаю за свой Щит. Мой долг — заботиться о нем, пока он рискует собой на службе у меня. Ты можешь со мной не соглашаться, но не все из нас могут закрыться книгами и пацифизмом.
— Эмма, — он тоже говорил устало, словно она была глупым ребенком. Он смог встать с рывком. Его неуклюжесть и принятие изъянов тела тоже ее раздражали. — Я не говорил, что не помогу.
«Так помоги уже».
— Нет, но пока ты найдешь решение, я лучше потрачу время на поиски всей помощи, какую можно найти.
«Я не позволю умереть еще одному Щиту».
Если она думала о Кроуфорде, она думала и о четверых людях, что пытались защитить ее. И заплатили жизнями. Их искаженные тела и запах…
Трепет движения, Микал отошел, раздался робкий стук в дверь. Там был префект с белым лицом, пятна пылали красным. Почему его не научили избавить себя от этого чарами? Это был пустяк для целителя. В его дрожащих руках был серебряный поднос. Похоже, кто-то сказал ему, кто она.